Глава 37
Дмитрий
Мне снится странный сон. Я стою в пустоте и ничего не вижу. Вокруг меня нет ничего, кроме пустоты. Я не знаю, куда мне идти и что делать дальше. Все это происходящее больше похоже на мою жизнь. Иду вперед, а зачем, сам не знаю. Шаг за шагом, которые с каждым разом становятся только тяжелее…. Я падаю, ощущая, как мое тело затягивает, пока передо мной не появляется Эля. Мне хочется объяснить ей все. Дать понять, что я не предавал ее чувства и люблю только одну ее. Но это всего лишь сон. В ее глазах слезы, все, как и тогда, когда она вернула цепочку, которую я подарил ей. Эля что-то мне говорит, но я не слышу ее. Пытаюсь до нее дотянуться, но не выходит. Я просыпаюсь от дверного звонка.
— Кого там принесло? — бесится Дианка. — Это просто невозможно!
— Уйди!
В дверь не перестают звонить. Дианка бесится. Не нравится мне все это. Кому вообще понадобилось ломиться ко мне в квартиру в двенадцатом часу ночи. Натягиваю спортивки и подхожу к двери. Открываю и встречаюсь с заплаканным взглядом Малининой.
— Нин, ты в своем уме? — задаю вопрос. — Ты время видела? Кто тебя пропустил?
— Ты! Это всё твоя вина! — в слезах, кидает мне какие- то обвинения. — За что ты с ней так?
Смотрю на нее и никак не могу понять, о чем она сейчас говорит. В голове какая — то каша с просони.
— В чем я виноват, Нин? О чем ты говоришь?
Вместо ответа получаю пощечину. Я мог принять ее от Эли. За все те страдания, которые она испытывает и переживает. Я не пытаюсь себя оправдать и никогда не пытался. Но Малинина. На нее, черт возьми, что нашло…
— Малинина, ты охренела?
— Что, Юдина тебе все мозги запутала? Как ты мог так поступить так с Элей? Она отдалась тебе. Полюбила тебя, а ты… Ты хоть осознаешь, что натворил с ее жизнью?
— Нина, тебе лучше уйти!
Замечаю на лестничной клетке человека отца. Я готов выслушать от нее все, что угодно, но не здесь и не сейчас.
— Это из — за тебя с ней это произошло! — выкрикивает мне. — Это все ты…. Ей не следовало связываться с тобой.
Нина уходит, а я стою и пытаюсь понять, о чем она говорила. Она винит меня в произошедшем, и это начинает меня напрягать. Все ее слова касательно Эльки вызывают в груди довольно странное чувство опаски. Эта нарастающая внутри меня тревога…
Черт возьми!
Накидываю куртку и выхожу на лестничную площадку.
— Вернитесь домой, — говорит человек отца. — Иначе, я буду вынужден доложить!
— Делай, что считаешь нужным! Мне плевать!
Бегу сломя голову по лестнице за Ниной. В голове крутятся разные мысли. Что если отец добрался до нее…. Черт возьми, откуда они только берутся… Видимо, по той причине, что я слишком хорошо знаю своего отца.
— Нина, стой! — кричу ей. — Объясни мне, что с Элей?
— Чем она тебе помешала? Так нравится играть с чувствами влюбленной девчонки? Она же беременна от тебя, а ты… — говорит, всхлипывая. — Если она не….
Беременна? Запускаю руки в волосы и не могу в ее слова. Я знаю, как делаются дети, и у нас были моменты, когда мы не предохранялись. Но почему она мне ничего не сказала? Почему промолчала?
— Скажи она тебе раньше, чтобы с ней сделал твой отец? Отправил бы на аборт? Ему не нужны внуки от такой, как Эля. Это были его слова. И если в произошедшем виноват твой отец, то это вина и твоя тоже!
В голове мелькает наша первая ночь. Я ведь видел, что с ней что-то не так. Почему же сразу не подумал этом…. Что за предчувствие не хорошее. Оно будто преследует меня.
— Скажи мне, где Эля? — спрашиваю у нее, а самого начинает трясти от страха, что с ней могло что-то случиться. — Что с ней, Нина?
— Ее сбила машина. Мажор ты недоделанный. Это всё из — за тебя!!! — выкрикивает и колотит меня в грудь. — Если она не….
Ее слова, будто ножом, режут по груди. Оставляя раны там, где их не должно быть, причиняя не мысленную боль. Мой ежик… Моя Эля….
— В какой она больнице? — выкрикиваю, не в силах держать эту боль. — Нина, скажи мне, где она?
— Она у Паши. Если бы он не поехал за ней, и твои друзья не оказались рядом, — говорит, глядя на меня.
Твою же. Достаю из кармана ключи и сажусь в машину. Несколько раз пытаюсь завести машину, но ничего не выходит. Ударяю руками по рулю и кричу про себя от боли, которая разъедает меня изнутри. Уничтожает. Оставляя только оголенные участки.
Завожу машину и лечу в больницу к Пашке. Проезжаю на красный, но не придаю этому значению. Мне нужно к ней. Нужно увидеть ее. Перед глазами пелена от слез. Элька. Моя Эля…. В памяти всплывает ее улыбка, глаза, полные смущения. Нет, я не оставлю ее. Не теперь и не сейчас.
Подъезжаю к больнице и выскакиваю из машины. Забегаю в здание, чуть — ли не сбивая с ног дежурных медсестер. Бегу наверх по лестнице, пока не сталкиваюсь с братом. Лицом к лицу.
— Что ты здесь забыл? — повышает голос и хватает меня за куртку.
— Где она? Где Эля!
— Как только совести хватило заявиться сюда, — кричит и ударяет меня. — «Забудь все, что между нами было! Тебе теперь есть с кем скоротать время». Это были твои последние слова, которые ты ей написал. А теперь пришел посмотреть на плод своих и папашиных стараний. Мой тебе совет: молись! Молись, чтобы не случилось ничего ужасного!
— Я должен увидеть ее, Паш, — говорю ему. — Не останавливай меня! Ты не знаешь, что я испытываю. Не понимаешь, какой ад сейчас творится у меня в груди.
С трудом сдерживаю свои эмоции. Но как унять бушующий шторм в груди. Страх, что я могу потерять ее… Что она уйдет и оставит меня. Слишком больно. Я вижу смятения брата. Но он не может понять, как меня рвет на части. Ему не понять этого чувства.
Пашка поворачивается ко мне спиной, сжав руки в кулаки. Каждый шаг, который я делаю, идя за ним, дается мне с большим усилием. Ноги будто прирастают к полу и отказываются идти вперед. Сердцебиение учащается. Я люблю ее. Только одну ее.
Захожу следом за Пашкой и замираю. Моя девочка лежит в трубках и не двигается. Нина была права. Это все моя вина. Я виноват в том, что не боролся за нас. Что допустил все это. Во всем виноват только я один….
— Держись, я прошу тебя, — говорю, опустив ладонь на стеклянное окно, разделяющее нас. — Ты не можешь оставить меня здесь. Не можешь этого сделать. У нас впереди еще долгая жизнь. Наш ребенок, Эль, — не могу сдержать слез, которые так и вырываются наружу. — Борись, я прошу тебя. Я никуда не уйду, слышишь меня. Никуда. Ты стала частью моей жизни. Той частью, которую я не готов потерять.
Внутри все сжимается. Касаюсь лбом холодного стекла и не могу бороться с тем, что происходит со мной. Эмоции вырываются из меня. Они как яд разносятся по всему телу. Нанося удары по открытым участкам.
— Прости меня! Я не должен был этого допустить. Мне следовала побежать за тобой. На этом месте должен быть я, но не ты… — сжимаю руки в кулаки.
— Дим, хватит, — говорит Пашка. — Идем!
— Не трогай меня! Я нужен ей….
— Ты ей ничем не сможешь помочь! Она в коме. У нее травма позвоночника. Нам с большим трудом удалось вытащить ее с того света и сохранить беременность, — говорит Пашка. — Чем ты планируешь ей помочь? Твоя исповедь ей ничем не поможет. Ты сделал достаточно, когда пошел на сделку с отцом. Он никогда не играет по- честному. Но ты, зная все это, все равно принял его условия. И к чему это привело?
Пашка не знает ничего. Эля, она моя жизнь. Только с ней я научился любить. Моя Эля… Мой ежик. Ты должна проснуться.
— Эль, — стучу в стекло. — Я люблю тебя, слышишь. Все те слова, которые ты слышала, они были правдой. Ты для меня все.… Борись!
Не могу перестать смотреть на нее. Не могу стоять спокойно. Она там, а я здесь. Она не может оставить меня. Ни сейчас, ни потом… Так не должно было быть.
Продолжительный одиночный звук наполняет помещение. Нет… Ты не можешь… Не можешь…. Нет… Нет…. Так не должно быть….
— Эль! — кричу ей. — Эля…. Эля….