— Щенок! — выкрикивает отец.
— Щенок, так щенок! — говорю, сохраняя спокойствие. — Я оставлю тебе копию договора для ознакомления.
Достаю из портфеля документы и кладу на стол. Мне есть, что ему сказать. Но этот разговор не для этого места.
— И пока не забыл, — говорю, нависая над столом. — Не смей приближаться к Эле. Если попытаешься навредить ей или моему ребенку, я уничтожу все, за что ты так сильно любишь цепляться. Твою репутацию, компанию и самого тебя!
Забираю портфель и, распахнув дверь, покидаю зал. Ему следует подумать о том, что я ему сказал, и обдумать риски. Слишком многое мне пришлось поставить на кон. Отец не станет упускать возможности, чтобы забрать у меня все. Но он может гордиться тем, кого сделал из меня. Теперь каждое мое действие будет зависеть только от него самого.
Выхожу из ресторана и сажусь в машину. Ударяю несколько раз по рулю. Черт. Я был готов сорваться в любую минуту. Глядя на отца, я то и делал, что прокручивал в голове его разговор с Пашкой. И когда встал из-за стола, у меня возникло дикое желание ему врезать. Но я сдержался. И сейчас жалею, что не сделал этого.
Достаю из кармана телефон и направляюсь к парням. В больницу пока ехать нельзя. Пашка не пустит меня к Эле, в этом я уверен. Да и отец наверняка приставил слежку. Нужно быть осторожным с любым шагом.
Подъезжаю к нашему кафе и выхожу из машины. Парни уже сидят за столом и ждут только меня. Кладу папку на стол и сажусь рядом с ними.
— Как все прошло? — интересуется Тоха.
— У кого-нибудь было такое сильное желание врезать собственному отцу?
— Дим, да мы и сами не прочь навалять твоему отцу. Но это ваши семейные дела, — отвечает Тоха.
— Были бы семейными, если бы это не касалось Эли.
Заказываю крепкий кофе и встряхиваю на голове волосы. Нужно просчитать все до мелочей. Каждый шаг, на который готов пойти отец. Он не согласится на мои условия так просто. Уж в этом я уверен на все 100 %.
— Так, подожди. Ты отдал ему копию договора? — интересуется Лекс. — Как он отреагировал?
— Это отдельная тема, — отвечаю им. — Но у него есть время, чтобы все обдумать.
— Что такого ты ему предложил? — интересуется Миха.
— Продать мне 50 % его акций!
Недолгое молчание, после которого Лекса забивает кашель. Тоха стучит ему по спине. В то время, как я молча смотрю на них все и пью кофе.
— 50 %. Да ты с ума сошел, — говорит Миха.
— И не говори, как только живым ушел, — прокашлявшись, выдает Лекс.
— А что мне оставалось? Пока его внимание все на мне, он не станет трогать Элю.
— Дим, тебе не кажется, что сейчас ты перегибаешь? — говорит Тоха. — Сейчас дело ведь не только в Эле. Не пойми меня неправильно, но сейчас все это больше, похоже, на месть отцу. Где ты просто прикрываешься Элей. И знаешь, я очень хочу ошибиться в этом предположении. Потому что если это так, то ты недалеко уйдешь от своего отца. А Эля, тебе не лучше нас известно, что она не заслуживает быть использованной.
Слова Тохи, как ножом режут по живому. У меня и в мыслях не было использовать ее. Все, что я делаю, это пытаюсь ее защитить. Спасти жизнь не только ей, но и нашему ребенку. Они все прекрасно знают, как я люблю ее. Так какого черта, сейчас только, что было?
— Дим, мы хотим, чтобы у вас двоих все наладилось, — говорит Тоха. — Но ты при каждой возможности приплетаешь Элю.
— Я тебя услышал.
Встаю из-за стола и забираю папку с документами. Мне нужно побыть одному. Отвлечься от всех этих мыслей. Парни что — то пытаются сказать мне вслед, на что я машу им в ответу и выхожу к машине.
Черт, как же мне это все надоело! Хочется уже простой и спокойной жизни с Элей. Увезти ее отсюда, как можно дальше….
Сажусь в машину и еду к Нинке. Мне нужно поговорить с ней касательно Эли. Проезжаю светофор и еду вперед. Не могу выбросить из головы фразу отца:
«То, что мне нужно, я буду обсуждать уже не с тобой!»
Он не стал бы искать ее просто так. Отец, узнав о ее беременности сразу, отправил бы Элю делать аборт. Еще и охрану бы приставил, чтобы проследили за всем. Что тогда? Неужели решил поменять свое решение? Маловероятно. Неужели будет просить Элю уехать отсюда… Черт. Я могу прикидывать хренову тучу вариантов, но какой из них тот, что мне нужен? Какой окажется правильным, я не знаю. Проверять их все у меня просто не хватит времени.
Подъезжаю к дому Нины и, захватив папку с ноутбуком и документами, выхожу из машины. Тяжело вздыхаю и захожу в подъезд. Поднимаюсь на третий этаж и звоню в квартиру.
Нина открывает дверь и не спешит меня впускать. Я могу ее понять. Наверное, я и сам бы так себя повел, окажись на ее месте. Но сейчас мне хреново, чтобы оставаться один на один со своими мыслями.
— Нин, впусти меня, — говорю ей. — Нам нужно поговорить.
— Дим, ты хоть понимаешь, что происходит? — высказывает мне. — К чему привели все эти твои игры?
— Понимаю. Именно поэтому я и приехал сюда, а не куда-то там еще. Ты должна меня выслушать…
Глава 45
Эльвира
Просыпаюсь все в той же палате. Мне так сильно хочется, чтобы все это оказалось сном. Чтобы в какой-то момент весь этот кошмар закончился.… Пробую дотянуться до телефона и задеваю графин с водой, который падает на пол и разбивается. Внутри все сжимается до слез. Я чувствую себя беспомощной…
— Эля, — слышу голос Пашки, но не придаю ему значению. Единственное, что для меня сейчас важно — это жизнь. Моя жизнь, которая разрушилась. И это больно. Мне больно принимать себя такой. И кажется, что с этим чувством я не смогу справиться. — Эль, что случилось? Не поранилась?
— Прости, я случайно, — отвечаю ему, всхлипывая. — Мне тяжело, Паш. Я боюсь, что не смогу справиться. Что останусь прикованной к кровати…
— Эль, успокаивайся, — говорит Пашка.
— А мой ребенок, Паш? — задаю вопрос. — Почему жизнь так не справедлива? За что я расплачиваюсь? Это ведь несправедливо.
Пашка обнимает меня, а я не могу унять слезы. Мне больно. Не физически, а душевно. Сам факт осознания и принятия того, что это все происходит именно со мной, делает меня слабой…
— Эль, все будет хорошо, — говорит Пашка. — Ты должна мне верить.
— Я не знаю. Я уже ничего не знаю, Паш.
— Ты рано сдалась, — говорит мне. — К тебе сегодня придет еще один врач. Он проведет твою эмоциональную оценку. Это необходимо сделать.
Вытираю слезы и стараюсь успокоиться. Я слишком часто поддаюсь эмоциям. И как мне удастся смириться со всем, идей пока никаких нет.
Пашка выходит из палаты, оставляя меня одну со своими мыслями. Если быть честной самой с собой, то мне тяжело. Я не уверена в том, что справлюсь. Не уверена в том, что смогу выбраться из этой трясины. И я не понимаю, в чем виноват мой ребенок. Отец Димы ясно дал мне понять, что не позволит его родить, что примет все меры, чтобы этого не произошло. Я не хочу считать свои чувства по отношению к Диме ошибкой. Все, что мне довелось с ним испытать, значит для меня слишком многое. Я люблю его. И навряд ли у меня удастся испытать такие же чувства к кому-то еще.
Раздается стук в дверь, после которого в палату заходит мужчина. На вид ему за сорок. Пашка ведь говорил, что ко мне должны прийти…
— Эльвира. Я присяду? — обращается ко мне и поправляет очки.
— Садитесь. У меня ведь все равно другого выбора нет. Я не могу встать и уйти, даже если захочу.
— Давай отойдем от вопросов в сторону и просто поговорим, — говорит мне. — Меня зовут Котов Андрей Викторович. Ты можешь не представляться. Я просмотрел твою медицинскую карту, а теперь лично пришел с тобой поговорить по просьбе Павла Константиновича. Но это твой выбор, говорить мне что- то или нет.
— О чем вы хотите со мной поговорить?
— Расскажи мне о том, что ты испытываешь, — говорит мне. — Что тебя тревожит?
Меня многое тревожит. Если я начну все перечислять, это займет слишком много времени. А воспоминания, пожалуй, не из самых неприятных. Мне не сильно хочется рассказывать постороннему человеку о том, какие у меня отношения с отцом и сводным братом.