— Эльвира, — произносит мужчина.
— Я не знаю, с чего мне начать, — отвечаю ему. — Я много думала о том, что жизнь несправедлива по отношению ко мне. Сначала мама погибла в аварии. Парень, которого я люблю и от которого жду ребенка, женится на другой. А теперь еще и авария, где последствия сейчас четко отражены на мне. Единственное, что я чувствую — это жалость и беспомощность по отношению к себе. Знаю, что с появлением ребенка все может измениться, но я боюсь, что не справлюсь.
— Тебя тревожит то, что ты не справишься с ребенком или то, что ты не сможешь ходить? — задает вопрос. — Здесь важна конкретика. Ты говоришь о беспомощности и жалости, но затем переходишь к ребенку и говоришь, что не справишься. Тебе нужно определиться. В моей практике были случаи, когда люди и без ног заводили семьи и растили детей. Да, тяжело, но это еще не конец света. Ты выжила. А это сейчас самое главное. Ко всему прочему, ты слишком рано решила сдаться. У тебя есть шанс встать на ноги. Он небольшой, но есть. Эти ведь уже говорили об этом.
— Говорили, но 30 % это даже меньше половины. Нет никакой гарантии, что случится чудо.
— Но чудо не случится, если ничего не делать, — говорит мне. — Ты уже сложила руки и считаешь себя загнанной в угол. Есть люди, у которых шанс на восстановление составляет всего 1 %. Подумай об этом. 1 % против 30 % разница же очевидна. Не нужно сдаваться. Нужно пробовать, — берет в руки бумаги и что-то изучает.
— Вы, наверное, спросите сейчас, помню ли я тот вечер, — говорю и замечаю, как мужчина переводит на меня свой взгляд. — Я помню все. Помню, как шел дождь. На светофоре горел зеленый для пешеходов. Я выбежала, а дальше была резкая боль, будто меня всю переломало. Я не могла вздохнуть. А машина… Она даже не остановилась. Просто поехала дальше….
Поправляю волосы и опускаю руки на живот. Я пережила многое, но я бы не смогла простить себе, если бы потеряла его. Для меня наш с Димой ребенок — это единственное мое спасение от одиночества. Единственное, ради кого я должна жить…
— Как будто меня там и не было…
Мне кажется, что каждый раз, когда я вспоминаю случившееся, из моей памяти будто стирается важная деталь. Я что-то забываю.
— Эльвира, что-то случилось? — задает вопрос.
— Я немного устала…
— Отдыхай. Мы продолжим наш разговор завтра, — говорит и встает со стула.
Смотрю в потолок и пытаюсь разобраться со своими мыслями, но у меня ничего не выходит. Я долго пыталась смириться с новой пассией отца, но так ничего и не вышло. Мы до сих пор ненавидим друг друга….
Слышу голос медсестры, которая пытается кого-то задержать и не впускать в палату, но у нее ничего не выходит. До боли знакомый голос отца Димы заставляет все мое тело вздрогнуть от ужаса. Беру в руки телефон и прячу под одеялом, чтобы в случае чего набрать Пашку.
— Ну, здравствуй, — обращается ко мне. — Я приятно удивлен, встретить тебя здесь.
— Что вам от меня нужно?
— Не нужно так нервничать, в твоем — то положении, — говорит и садится рядом. — Мне известно о том, что ты беременна от моего сына. И знаешь, я даже решил не прибегать к радикальным мерам. Но…
— Что еще за но? Чего вы добиваетесь? — задаю вопрос. — Вам мало того, что вы уже сделали?
— Сделал? Я еще ничего не сделал, но могу, — говорит мне. — Если ты не будешь меня слушать. Я могу забрать у тебя ребенка и лишить тебя всех прав на него. И тогда ты его не увидишь. Вот это я могу сделать без всяких проблем.
Его слова будто режут меня по больному. Нет. Этого не будет… Я не позволю этому случиться. Никто не сможет забрать у меня моего ребенка.
— Убирайтесь отсюда! — выкрикиваю сквозь слезы. — Хватит уже меня мучить! Я не вижусь с вашим сыном. Оставьте меня в покое!
Отец Димы встает со стула и направляется к двери со словами:
— Надеюсь на это!
Если бы я только могла ходить, то сбежала бы. Уехала бы как можно дальше отсюда. Туда, где меня никто не сможет найти. Неважно, что это за место. Пусть даже деревня, где нет никакой связи. Только бы подальше от всего этого кошмара…. Иначе я просто этого не вынесу. Не смогу побороть в себе этот страх.
— Что ты здесь делаешь? — слышу недовольный голос Пашки.
— Не вмешивайся в то, что тебя не касается!
— Хватит портить жизнь Эле. Она перед тобой ни в чем не виновата, — говорит Пашка. — Если у тебя проблемы с Димой, то решай их с ним. Не впутывай сюда Элю.
— Ты слишком сильно волнуешься за эту девчонку!
— Это уже не твои проблемы! Убирайся отсюда, пока я не вызвал охрану, — говорит Пашка.
Он заходит в палату и закрывает за собой дверь. Я не хочу ни с кем говорить. Но Паша, он всегда находит способ меня разговорить…
— Эл- говорит Пашка.
— Паш, я хочу уехать, — говорю, вытираю слезы. — Я не хочу участвовать во всех этих играх. Не хочу, чтобы твой отец забрал моего ребенка. Мне нужно уехать туда, где меня никто не станет искать. Неважно куда, только бы подальше отсюда и, чтобы Дима не знал о том, где я…
Глава 46
Две недели прошло. Я все это время лежу в кровати и смотрю в потолок. Да, я пробовала включать новости, но там кроме готовящейся свадьбы Димы и Юдиной ничего толком не показывают. Мне больно видеть все это. Каждый раз, когда на экране мелькают эти двое, у меня на душе становится тяжко. Кажется, что кислород перестает поступать в легкие, и я задыхаюсь от собственных мыслей. Я ведь до сих пор люблю его. Всем сердце люблю. Только имеет ли это сейчас значение? Дима столько раз уверял меня в том, что любит. Защищал меня от неприятностей. А итог… Я жду нашего ребенка, а он женится на другой. У меня было желание написать ему сообщение, рассказать о своих чувствах и сказать, что я не держу его, но у меня не выходит этого сделать. Мне не хватает на это сил.
Сколько бы раз я не пыталась доказать себе, что со всем справлюсь, появляется какая-то причина, которая меня в этом разубеждает.
— Эльвира, я вижу, ты снова подавлена, — говорит Андрей Викторович.
— Надоело лежать, но кроме этого, у меня ничего не выходит.
— Как насчет небольшой прогулки? — предлагает мне. — Подышать свежим воздухом и сменить обстановку. Я позову медсестру, она поможет тебе одеться.
Медсестра помогает мне одеться и пересесть в кресло. Даже дополнительно накрывает ноги пледом перед тем, как вывести из палаты. Сегодня первый раз, когда я покидаю палату и, если честно, не испытываю комфорта, пребывая среди других людей. Наоборот, меня это угнетает еще больше.
Андрей Викторович встает позади коляски и везет меня к лифту, откуда мы спускаемся во внутренний двор больницы. Я ощущаю легкую прохладу на своем лице и слегка усмехаюсь. Наверное, за те три недели, которые я провела лежа в кровати, оказаться на улице для меня не такое уж и плохое чувство.
— Сегодня прохладно, — говорит мне. — Если замерзнешь, скажи мне, и мы вернемся.
— Я столько времени лежала, что, пожалуй, прогулка мне немного не помешает, — отвечаю ему. — Но мы оба знаем, что вам от меня что-то нужно. Хотите услышать мое мнение касательно свадьбы? Если честно, его нет. Есть только душевная боль и любовь. Раньше, я думала, что отпустить человека, которого любишь, легко, но я ошиблась. Это слишком больно. Особенно, когда нас связывает слишком многое.
— Эля, ты не пытаешься закрыться, а это большой плюс, — говорит Андрей Викторович. — Но при этом, у тебя наверняка есть то, о чем ты не можешь или по какой-то причине не хочешь говорить мне.
— Как и у всех других людей, — отвечаю на вопрос. — Даже у вас тоже есть секреты, с которыми вы не можете поделиться ни с кем- то другим.
— Ты права, секреты есть даже у меня, — отвечает мне. — Только любые секреты при этом можно разграничить на личные и те, которые мы просто не можем рассказать, потому что не хотим. Один из примеров я тебе даже скажу: В этой больнице готовят самый отвратительный кофе. Не советую даже пробовать.