Цепочка, которую ты отдала мне, до сих пор в моем кармане. Она как талисман. Каждый раз, сжимая ее в руке, я представляю тебя рядом со мной. Представляю, как ты улыбаешься и целуешь меня. Я не смогу без тебя. И в один из тех дней, когда Нинка прибежала ко мне и стала обвинять во всем случившемся с тобой, меня будто облили ледяной водой. А новость о том, что ты носишь нашего ребенка и напрочь выбила из-под ног землю.
Я сел за руль и спешил в больницу. Прости, что не побежал за тобой, что не смог остановить тебя в тот день. Когда Пашка провел меня к тебе. Я видел, в каком состоянии ты была. Лежа вся в проводах, словно принцесса. В тот день, если бы твоя жизнь оборвалась, я бы не смог простить себя. Не смог бы жить, понимая, что рядом со мной жила та, которая желала избавиться от тебя и нашего ребенка. Но теперь все иначе.
Свадьба, о которой говорят все папарацци — это фарс. Моя ловушка, в которую я планирую загнать всех врагов, о которых ты не должна не знать. В моей жизни только одна девушка достойна стать моей женой. И сейчас она всеми силами оберегает наше крошечное сокровище. И эта девушка — ты, Эля. Запомни, чтобы не случилось, я найду тебя, и мы будем вместе. Всегда. Я сделаю все, чтобы ты снова почувствовала мою любовь. Это уже будут не слова, а действия. Как только все это закончится, мы обязательно встретимся. Я люблю тебя, мой колючий ежик. Моя дорогая Эля».
От каждого прочитанного слова у меня в груди все сжимается. Слезы выступают на моих глазах. Все это время я думала о том, что Дима не любил меня. Играл с моими чувствами, но я ошиблась. И это осознание причиняет мне адскую боль. Выворачивает мою душу наизнанку.
— Эля, хватит слезы проливать, — произносит Нинка, обнимая меня за плечи.
— Я думала, что между нами все кончено, что Дима разрушил грань, соединяющую наши сердца, — говорю, всхлипывая. — Но я ошиблась. Все эти попытки забыть его — это моя большая ошибка. Нин, я не смогу без него.
— Я знаю, — говорит, гладя меня по плечу. — Знаю, как и он не сможет без тебя. Мне следовало тебе рассказать, но я не могла. Видела, как ты страдаешь, и у самой сердце разрывалось. Дима приходил ко мне за две недели до свадьбы. Просил, чтобы я ничего не говорила Пашке. Он знал, что Паша начнет его отговаривать от этой затеи, но ты же знаешь семью Михайловых. Никто из них не намерен сдаваться. Оба упрямые карьеристы. Если что-то решили, их уже не остановить. Нам остается только принять это как должное.
— И ты говоришь мне это только сейчас? — всхлипываю у нее на коленях.
— Пойми же, его отец настроен решительно. Ему нужен был ваш ребенок, как один из способов манипуляции над Димой. Тебя могли увезти куда- нибудь, и черт знает, что бы с тобой сделали после. Расскажи я тогда все сразу, ты бы приняла решение уехать? — задает вопрос. — Я тебя хорошо знаю, Эля. Ты бы осталась, питая надежду там, где ее почти не осталось. Нельзя было рисковать. Да, мы и сейчас рискуем, но здесь нас будет найти сложнее.
Вижу, как Пашка заходит в дом и подходит к нам. Просит Нину выйти и остается со мной наедине.
— Эль, ты ведь прекрасно понимаешь, что слезами не помочь в данной ситуации. Дима в безопасности. И как только он объявится, получит нагоняй не только за свои выкрутасы, но и за все остальное. А тебе следует успокоиться и подумать о ребенке, — говорит мне. — Любой стресс может сказать на беременности.
— Прости, это ведь из-за меня вы оба вынуждены идти на крайние меры и сидеть со мной, как в клетке…
— Эль, какая к черту клетка? — говорит Пашка. — Ты встала на ноги. Понимаешь, что это значит? Тебе радоваться нужно. Потому что теперь тебе придется постараться вдвойне. Будет больно и тяжело. Ты захочешь сдаться, но тебе самой принимать это решение. Выдержать или сдаться на полпути. Как бы сильно ты не хотела сейчас увидеть Диму. Это невозможно. Он под защитой и пробудет под ней до суда. Так что принимай решение, ежик.
— Не называй меня так.
— Ну, вот, ты улыбнулась, — говорит Пашка, растягиваясь в улыбке. — А сейчас мы пойдем обедать. И чтобы больше никаких слез.
Пашка умеет убеждать. Я не знаю, как ему это дается, но он всегда находит подход в общении со мной. Знает, как успокоить. Мне остается лишь сделать выбор. Нет, я его уже сделала…
Глава 52
Дмитрий
До сих пор не могу поверить, что все закончилось. Отца посадили со всеми, кому он помогал все эти годы. Рад ли я этому? Не знаю. У меня много мыслей касательно этого вопроса, но могу сказать только одно: — я не жалею о своем поступке. Мы все совершаем ошибки и должны нести за них ответственность. Пытаться исправить то, что натворили, пока еще не поздно. И я не уверен в том, что смогу загладить свою вину перед моим ежиком. Перед своей любимой девочкой, которой дорожу больше жизни.
Три месяца назад я просил передать Эле письмо. Знаю, что с моей стороны это было ошибкой. Мне следовало сказать ей все это в лицо. А теперь, спустя столько времени, я боюсь, что потерял ее. И это чувство гложет меня изнутри.
Каждый день на протяжении всех этих месяцев я не мог спокойно спать. Все мои мысли были только об Эле. Осознание того, что из-за моего поступка ей угрожала опасность, выводили меня из себя. Я знал, что рискую, но не предполагал, что отец опустится до того, чтобы угрожать беременной девушке. Впрочем, тут и нечему удивляться. Он уже угрожал ей. И вспоминая об этом, внутри меня все закипает. Эля ни в чем не виновата. На тот момент мне хотелось наплевать на то, что будет со мной. Я хотел защитить ее. Оградить от всех проблем. Эля не может ходить, если за ней придут, она ничего не сможет сделать. Эти мысли убивали меня. Выводили из себя и причиняли адскую боль, с которой я не мог совладать. Казалось, что в один из таких моментов я просто сойду с ума. Не смогу справиться, не зная, что с ней.
Теперь, когда я вернулся, мне нужно найти ее. Найти мою девочку. Я готов на колени упасть перед ней, чтобы она простила меня. Я люблю ее. Всей душой и сердцем я люблю ее.
Сжимаю в руке телефон и набираю Тоху. Надеясь на то, что он знает, куда Пашка увез Элю. Раз за разом набираю его номер. С трудом удерживая свои эмоции. Хотя мысленно уже представляю, как готов прибить засранца. И только с четвертого раза он отвечает на звонок.
— Какого хрена? — возмущается Тоха, а на заднем плане отчетливо слышится женский голос.
— Не рад меня слышать?
— Димон? — говорит в трубку. — Друг, это ты?
— Выходи, нужно поговорить, — отвечаю ему. — Я внизу.
Сбрасываю звонок и выхожу из машины. Я не видел Элю три с половиной месяца. Приезжал на квартиру к Нинке, но, как оказалось, там она не живет. Два дня я искал их. В больнице никто ничего не говорит.
Тоха спускается вниз и подходит ко мне, отправив девчонку на такси.
— Черт бы тебя побрал! Где ты был все это время? — задает вопрос и обнимает по-братски.
— Там, где тебе не советую оказаться, — отвечаю ему. — Ты знаешь, куда Пашка увез Элю?
— Дим, нам запретили в это вмешиваться, чтобы не подвергать ее жизнь опасности, — говорит Тоха. — Ты прекрасно понимаешь, какие люди прикрывали задницу твоему отцу. Выйди они на Элю, все могло бы закончится плохо. Ты ведь понимаешь, о чем я? За каждым нашим шагом следили.
Опираюсь спиной на машину и нервно потираю переносицу. Вокруг меня все перевернулось. Сердце вздрагивает каждый раз, когда я думаю о своей девочке. О том, как ей приходится тяжело и через что она проходит. Я виноват перед ней. И мне нужно с ней поговорить.