— О, ну здравствуй, великий и ужасный, — Виктор улыбался. — Мы уже заждались. Повалялся ты. Живой?
Я хотел кивнуть, но мышцы не слушались. Голосовые связки тоже пока отказывали в сотрудничестве. Я попытался хотя бы улыбнуться, надеясь, что на лице не зловещий оскал. Виктор подошел ко мне и крепко сжал здоровую руку.
— Ты даже не представляешь, как заставил нас поволноваться. Не разговаривай пока. Сейчас принесу пойло горло промочить. Будем приходить в себя постепенно.
Стоя у шкафчиков, он мешал какие-то порошки в стакан. Я прикрыл глаза, они болели от света. Хотелось много чего спросить.
— Давай, не вырубайся. Глотни. — Виктор нажал на какую-то кнопку, и изголовье кровати поднялось, переведя меня почти в сидячее положение. — Вот эта рука здорова, ты можешь ее поднять и взять лекарство. — Он потыкал мне в здоровую руку.
Но я не мог. Все тело будто налилось свинцом и прилипло к кровати.
— Ох, хлюпик-то какой, — Виктор откуда-то достал трубочку, сунул ее в стакан и поднес мне ко рту. — Пей. Станет лучше.
Я глотнул. Жидкость была мерзкая на вкус.
— Пей, — Виктор был настойчив. — Пей! Хватит валяться, и так уже пролежни на боках. Почти полтора месяца лежишь как бревно.
Полтора месяца. Много.
Жидкость в стакане закончилась, и я снова закрыл глаза.
— Еще один день, Лёх, так уж и быть. Но завтра мы с тобой встаем, усёк?
Я усёк. Почему мне хотелось, чтобы сейчас было утро? За окном, наверное, совсем зима…
— Где мы? — я не узнал свой голос, Виктор тоже вздрогнул.
— В Москве. Нас выпустили из заточения. Ребята разъехались по домам. А мы с тобой в больничке, руку лечить будем. Вместе, пока не поправишься. Держись.
Разъехались. По домам.
Внутри все сжалось. Ну какого черта? Это же отлично, мы свободны. Я смогу повидать родителей. Надо только закончить со всем этим.
Как же меня накачали, что глаза на мокром месте. Позор, если кто войдет. Я попробовал пошевелить правой рукой, она немного посопротивлялась, но в итоге послушалась, и мне удалось вытереть лицо рукавом больничной одежды.
Прав Виктор, из меня вышел зачетный хлюпик.
Через полчаса пришла приятная пожилая медсестра с тарелкой какой-то субстанции.
— Попробуем поесть по-человечески? — мягко предложила она. — Пора заканчивать внутривенную кормежку.
Я попробовал. Еда на вкус была приятная, но я совсем не разобрал, что это было. Прежде чем все съеденное рвануло назад, я успел съесть ложек десять.
— Ничего, — медсестра старательно убирала последствия катастрофы. — Нужно время, привыкните. Через недельку принесу вам куриную ножку.
Ночь я почти не спал, смотрел в окно. И тосковал. Это было нелогично, но я не мог перестать жалеть себя. Хотелось выть на луну, но луну за окном было не видно.
Утром Виктор сдержал слово и стал меня поднимать.
— Лёх, тебе надо вставать. У тебя всего лишь перелом руки! Хватит дурака валять, встаем!
Ничего себе, только перелом. А что тут тогда за конструкции на руку накручены.
Голова кружилась и накатывала тошнота. С помощью Виктора я сделал круг по комнате. Ноги не слушались, начала болеть рука.
— Дружок, так не пойдет. Ты должен захотеть поправиться, иначе так и сдохнешь тут, — Виктор подвел меня к кровати. — Через час встаем еще раз.
Он возился со мной как с ребенком, целыми днями. Заставлял меня ходить, есть, смотреть телевизор. Ругался, подстрекал, уговаривал.
Конструкция на руке максимально ограничивала желание шевелиться. Но за неделю он научил меня самостоятельно ходить по нужде. Я стал сам держать ложку, и еда перестала возвращаться тем путем, которым заходила.
Мне вернули телефон, и следующим ударом стало полное отсутствие звонков или сообщений. Я задыхался от безысходности, стоя у окна в своей новой камере, сжимая в кулаке предавший меня аппарат. Это было даже больнее всех этих переломов.
Через пару дней Виктор внезапно спросил:
— Ребята интересуются, что ты всех игнорируешь. Пишут тебе, а ты не отвечаешь.
— Что? — я моргнул. — Никто мне не пишет, телефон мертвый.
— Дай сюда.
Виктор потыкал в телефон.
— Да, неприятненько. Ты системные оповещения не читаешь? Тут просят подтверждения факта твоей смерти для передачи данных наследникам. Все твои контакты переведены в статус ожидания. Будем смерть подтверждать или поживешь еще?
В первый момент я решил, что он издевается. Я даже не мог понять, что ответить.
— Лех, возвращайся в реальность — тупить переставай, — Виктор протянул мне телефон. — У тебя дважды сердце останавливалось, коммуникатор уведомил сотового оператора, они приостановили оказание услуги до уточнения состояния твоего здоровья. Вот короткий номер, звони, подтвердим, что ты пока жив.