Мы переглянулись.
— А тэпэр вы отвэттэ. Што это за мэсто? Куда я папал, э?
— Насколько мы можем судить, — начала Настя — это остро в. Ну или полуостров, на той стороне мы не были, так что всё возможно.
— Попадают сюда, — продолжил я — люди в расстроенных чувствах. С кем-то поссорился, от чего-то убегаешь.
— Что это за земля — не понятно, — подхватила Настя, — но ясно одно, мы рядом с тропиками или субтропиками. Здесь всегда жара, либо постоянно, либо сезонное. Мы здесь тоже недавно, только четвёртый день. Судить с уверенностью — нет оснований.
— Кто нас сюда закинул, мы не знаем, — продолжил я, — но, похоже, технологии у них ещё те! На инопланетное смахивает. Тем более я с ними сталкивался. — У моих визави глаза на лоб полезли! — Не смотрите на меня ТАК! Я не сумасшедший. — Глянул на Настю с Тофиком. — Рассказать?
— Конечно!
— Нэ тяни, да⁈
— Лет восемь назад я первый раз тарелку видел. Да так, что никаких сомнений не осталось — они! И потом я их подлавливал. В одном и том же месте. В одно и то же время.
У нас рядом «Шереметьево-1», тот, что в Химках. И летящий ночью красный огонёк над городом, не редкость. А я жил малость в стороне. Улица в три дома, со своей котельной за ЖД.
Как-то поздней осенью, сидим, телевизор смотрим. Котельная работала на мазуте, и поэтому в домах всегда жарко. Балконная дверь иной раз открывали. Вижу параллельно окну, летит красная точка. Ну самолёт и самолёт. Нет, взбрело мне в голову! Говорю: «- Гляди, мам, тарелка!» Она выскакивает на балкон и кричит: «- Ой, тарелка, тарелка!» И тут этот «самолёт» делает финт ушами, несвойственный земному происхождению.
До этого оно летело параллельно горизонту: И после слов — «Ой летит, летит» вдруг внезапно оно поворачивает на сто двадцать пять градусов, и каждую секунду увеличивая скорость вдвое, уходит за угол нашего дома. Ни один нормальный самолёт так не сделает!
То есть, летели и сканировали мысли людей. А когда их самих заметили — ушли из зоны видимости заметившего их человека.
Мало того, я жил там до сих пор, и каждую осень в ноябре поздно ночью, в пасмурную погоду я их видел. Смотрел в окно рядом с балконом. Летала красная точка, точь в точь огни от самолёта. Долетит до определённого места и назад, и назад. Туда-сюда, много раз подряд, над центром города.
— И чего им надо?
— Мысли читают? Наблюдают.
— И чэво? Ты кому-нибуд говорыл? Учёный люди сказал?
— Говорил. Своим. Никто не приехал. Никаких уфологов с КГБ-шниками. Ничего никого.
— А ты?
— А что я должен делать? Летают? Ну и пусть летают. Мне-то что? Они ничего плохого не делают. И, даже, если делают, то шито-крыто. И те, кому положено об этом и так знают. А мне, нам — никто ничего.
Вон была история — то ли анекдот, то ли быль:
Встретились две тётки. Одна другую спрашивает:
«- Если твой муж тебе изменяет — ты хочешь об этом знать?»
Та в ответ: «- Нет! Пусть изменяет, только так чтобы я об этом не знала.»
Похоже озадачил я своим рассказом обоих крепко, задумались… О чём? Бог весть… Надо возвращаться к действительности.
— Ладно, ребята, всё это лирика. Вернёмся к нашим «барашкам». Тофик, ты про комы, ну про эти штуки, — я потряс комом, демонстрируя ему свой — ничего не знаешь, так?
— Нэт.
— Очень полезная вещь, — подхватила Настя. — К ней прилагается плита поставки.
— И сейчас мы пойдём твою искать, — это снова я.
— Как искат?
— Рядом с плитой интерком пиликнет. И она, наверняка, лежит рядом с тем местом где вы появились. Мы же не далеко от того места — сходим и найдём. А то жрать охота, а ты ещё овчарни не видел, нашего дома здешнего, — подвёл итог я.
— Ыыы. Вы всэгда так дэлаэтэ, да?
— Как?
— Адын говорыт, потом другой, а мысл не прерывается! Как будта адын говорыл!
— Ну так уж получается.
— Эта патаму што это и правда Твой женщин! — заявил Тофик.
Настя зарделась. А я сказал:
— Поживём — увидим.
— Што тут видеть, и так видно! Вы смотритесь вместе!
— Выбирает женщина! — с нажимом сказал я. — Тофик, ты сколько угодно можешь ходить вокруг женщины павлином, распускать перья и думать что всё хорошо. Но только Она решит, будешь ли ты отцом её детей или нет! И никак иначе. — И, помолчав, добавил. — А колченогие женихи всегда в пролёте.
— Кто «колченогий»⁈ Ты меня так назвал? — взвился Тофик.
— Я, Тофик, я это. Успокойся! Только здесь я набрал силу. Ещё сегодня утром я ходил с костылями. Эта коляска — моя. Там я только на ней да на костылях перемещался. Всё тут очень не просто, Тофик.