Разобравшись с птицами, Тёмный опустил молот. Затем, наконец выдохнув, вала сел на край окна.
— Все кончилось. Я наконец свободен. Никаких войн, цепей и тюрем.
— Мне бы твою уверенность.
— Так ты тоже свободен. Больше не нужно караулить покойников, пугать детей и подлизывать Манвэ.
— А как же порядок?
— Мертвецы сами разберутся что им нужно делать дальше.
— Я об этом не думал.
Намо сел к Мелькору и посмотрел вдаль.
— И что же мне делать? Я всегда восхищался твоей решительностью и упорством, но мне бы и в голову не пришло оставить обязанности.
— Нашёл пример, млять. Откровенно говоря, я столько лет воевал за свободу, что уже не помню, чего хотел от неё. От желания осталась лишь тень. Но мы не закончили.
— Ты о чем?
— Это ведь ты писал пророчество о моей смерти?
— Я.
— Тогда вспоминай, что было после неё и пойдём к чертогам. Мне нужно вернуть старый должок.
_________
Путь к Мандосу оказался не из простых. Мнения людей и мертвецов насчёт Моргота и Намо разделились, а исчезнувшие в небе звезды не способствовали хорошей репутации. И если кто-то мог упасть в ноги со слезами, то другой попробовал бы попасть камнем в выживших валар.
На входе у врат стояли четыре эльфа. Смертные не видели их, но глаз Айну не смог бы такое пропустить.
Моргот остановился и достал из-за пазухи ларец с камнями. Он открыл его и вложил в руки самого старого духа.
— Я не мастер речей и извинений. Но никто так их не заслуживает, как вы. Эти камни никогда не принадлежали ни мне, ни валар. Они принадлежат вам и этому миру. Я не заслуживаю прощения, но я прошу его у вас, так как не должен был посягать на них и ваши судьбы.
Духи о чём-то перешёптывались между собой, но не сказали Мелькору ни слова. Взяв камни из ларца, они переглянулись и, кивнув Намо, исчезли в воздухе.
Камни, изменившие оттенок от пребывания в небе, магме и воде, рассыпались в пыль, и волею Финвэ и его детей рассыпались в небе, покрыв мрачный купол сияющими и мерцающими туманностями искр. Оно не ослепляло светом, и было тусклее, нежели небо Ариэн. Но его было достаточно, чтобы согреть отчаявшихся и озарить заблудшего.
Моргот смотрел в это небо и не мог перестать изумляться.
— Я наконец-то понял.
Намо, сняв свой капюшон и на мгновение оторвавшись от потрясающего зрелища, повернулся к Темному.
— Даже в самом расцвете наших сил мы с тобой никогда бы не смогли создать что-то настолько прекрасное.
— Значит, отец все-таки что-то понимает.
— Может и так.
На острове собирались эльфы и люди, забывшие обо всем и оставившие свои горести в мерцающем небе.
— Знаешь, как вернуть остров в Арду?
— Да, но это не так просто.
— Займись этим, если можешь. Я хочу подумать.
— Ладно.
— Постой.
Намо обернулся.
— Думал ли ты, что будешь исполнять мои приказы?
— Я и не исполняю приказы. Ты меня просто попросил.
— Спасибо…
— Да было бы за что.
Костлявый ушёл от чертогов, скрывшись среди людей. Моргот сел на камень неподалёку и потерял взгляд в небе. Легкое опьянение от победы быстро сменилось ощущением одиночества. Все случилось ровно так, как он и боялся — и умер, не успев все закончить, и потерял самых доверенных товарищей. Но если с балрогами и драконами он уже давно простился, то не был готов потерять последнего друга.
Особенно его удивляло то, с какой гордостью кузнец заявлял о том, что не станет умирать за очередного деспота. И теперь его сердце билось в его груди, возвращая силы юности от Негасимого Пламени. Вала должен был радоваться исполнению своей давней мечты, но по какой-то причине она навевала лишь тоску.
Бросив взгляд в толпу, вала заметил, что среди мертвых были духи людей и эльфов. Орков было немного, но все были живые. Немного подумав, его глаза загорелись, после чего он поднял родной молот с земли и скрылся за вратами
_________
Чертоги Мандоса были сродни лабиринтам. Тысячелетиями здесь пребывали мириады душ эльфов, и место было предусмотрительно на это рассчитано. Моргот не скрывал улыбку от того, какая же гениальная мысль посетила его голову, а надежда добавляла масла в огонь внутри. Катакомбы повторялись и были однообразны, и от плутания по ним терялся счёт времени. Но времени у вала теперь было много, и он ничуть не отчаивался, хотя казалось, что прошли недели и месяцы.
Наконец, он заметил, что на одном из этажей, где должна была быть отворотка на восточный коридор, стояла стена. Она была уложена очень естественно, и даже пребывая тут долго ты не сразу заметишь, что на других этажах в этом месте такой стены нет.
Мелькор засиял, и с криком: «А НУ РАЗОШЛИСЬ ТАМ» начал проламывать ее. Удар за ударом, она не поддавалась и лишь медленно покрывалась трещинами. Глубоко вздохнув, вала замахнулся как следует и вложив все силы, с воплем ударил ещё раз. От стены откололся кусок, и с силой толкнув его, вала попал внутрь.
Относительно масштабов всех чертогов эта часть казалась крошечной. И в этом плотном пространстве, едва не стоя друг у друга на головах, от мира были спрятаны орочьи души.
— Всё. Нашлись… выбирайтесь скорее.
Моргот вышел и сел у пролома. Мертвецы не сразу сообразили, но через мгновение толпами устремились на выход. Кто-то что-то говорил, кто-то ворчал, а кто-то просто проходил мимо. Вала смотрел на них и слегка улыбался, радуясь удаче. И хотя ни у кого из искажённых не возникало сомнений, что пророчества сбылись и Владыка их спас, он был здесь не только за этим.
Постепенно все разошлись, но сколько не всматривался в призрачные силуэты, Мелькор не видел Гроддера. Решившись заглянуть в ранее забитый коридор, он увидел кузнеца, сидящего у стены. Добравшись до него, он услышал знакомое ворчание.
— Всё таки не сдох?
Вала присел рядом.
— Не сдох.
Призрак слегка улыбнулся, оскалив так и не выросшие клыки.
— Я почему-то думал, что ты не станешь нас искать. И опять я рад, что ошибся в тебе.
— Ты лучше скажи, какого балрога ты опять один сидишь?
— Ну я помер со слезами, а это не то чтобы славная смерть. Вот предки меня и невзлюбили.
— Раз я окочурился, то уже поздно что-то говорить?
— Только если тебе нечего сказать.
Встав и оставив молот у стены, Тёмный вала повернулся к кузнецу.
— А мне есть что сказать. Я думал что хорошо тебя знаю, но то, что ты сделал, даже Намо не смог предугадать.
Дух встал на ноги.
— В тот момент я совершенно не соображал. Мое тело просто все сделало, и я оказался здесь.
— Значит, настоящий ты просто плакал, когда я умер?
— Ты тоже хочешь над этим посмеяться?
— Нет. Я думал, у тебя просто влюбленность, а не это все.
— Я любил тебя. Раз уж родичи уже от меня отреклись, то и бояться больше нечего.
— А сейчас?