Эван принял приглашение поехать в Лех, и чета Уоткинсов отправилась в долгое путешествие в Ладакх. Несмотря на удушающую жару равнин, контрастирующую с прохладой Шиллонга, Нерис понравилось ехать на поезде и в Калькутту, и в Дели. На каждой станции их вагон штурмовали продавцы с корзинками, в которых лежали порции риса и кари, разносчики чая звенели маленькими колокольчиками, женщины умоляюще протягивали к пыльным окнам корзины со спелыми фруктами. Нерис купила всего понемногу и разложила съестное на белой салфетке — специально, чтобы соблазнить Эвана, который всю поездку просидел, уткнувшись в книгу. А затем она часами смотрела на Индию, проносившуюся за окнами поезда. Рисовые поля, тележки, запряженные буйволами, глинобитные домики сменялись душными городами с нарывающими волдырями трущоб и многоэтажек, за ними появлялись лагеря, где целые семьи жили под рваными брезентовыми навесами почти что на железнодорожном полотне; дым от бесчисленных пожаров рассеивался в смрадном воздухе. Затем пейзаж резко менялся: вновь тянулись зеленые рисовые поля и светло-коричневые пятна вспаханных огородов. Словно чумазых городов и вовсе не существовало.
В Дели они остановились в доме миссионера, где Нерис наконец узнала об эвакуации британского экспедиционного корпуса из Дюнкерка. В Дели ее ждали письма от родителей. Они писали о налетах вражеской авиации, дефиците продуктов и двух маленьких мальчиках из ее школы, которые погибли во время боевых действий. Привычный, любимый мир был в смертельной опасности, в то время как она сама находилась в непонятной и чужой стране. Она с тревогой думала о родных, о своем доме, а работа в Индии казалась ей теперь чем-то совершенно неважным и ненужным. Нерис очень хотела вернуться домой, ей было страшно, она тосковала так, что испытывала физическую боль. Однажды Эван застал ее у открытого окна. Нерис не могла дышать и жадно хватала ртом горький от копоти воздух. На полу валялся недовязанный шерстяной носок и спицы. Она знала, что Лех — холодное место и на пути к нему предстоит преодолеть мили горных дорог. В этой жаре Нерис постепенно перестала понимать смысл слова «холод» и безотчетно отдалась паническому страху — у них было мало теплых вещей.
— Думаю, мы готовы ехать, — нахмурился Эван. Он решил не замечать ее плохого настроения. — Я закажу билеты в Чандигарх.
Благодаря помощи и советам миссии в Дели они собрали целую гору различных вещей и продуктов — от толстых войлочных сапог и одеял до коробок с маслом Дели Дайри Компани. Все было упаковано в дорожные тюки и надежно перевязано ремнями из кожи.
Нерис подобрала вязание.
— Эван, правильно ли мы поступаем? Тебе не кажется, что мы нужны дома?
Он опустил на стол стопку книг и бумаг.
— Из-за войны?
— Да.
Если бы они были дома, размышляла Нерис, Эван мог бы стать капелланом, а она работала бы учительницей в тылу.
— Господь призвал меня сюда, Нерис. Я поступаю согласно Его воле.
«Так считать очень удобно для тебя! — едва не прокричала она. — Но как же я? Я не знаю, какова воля Господа касаемо меня».
Однако Нерис так и не осмелилась произнести это вслух. Она всегда прикусывала язык, прекрасно понимая, что должна быть хорошей женой миссионера и выполнять все обязанности, возложенные на нее обществом. В любом случае она оказалась здесь по своей собственной воле. Если бы она не захотела выйти за него замуж, то осталась бы дома, а через несколько лет превратилась бы в старую деву и учила бы детей жизни, о которой сама совершенно ничего не знала. Но вместо этого она, замужняя женщина, направляется в Ладакх.
Через открытое окно доносились крики уличных торговцев и играющих детей. Где-то недалеко рыдал младенец, изредка слышалась приглушенная музыка. Нерис замерзла, руки начали неметь, она не чувствовала, держит ли что-нибудь в руках.
— Тебе плохо? — Эван положил ладони ей на плечи. — Может, позвать миссис Гриффитс?
Миссис Гриффитс — жена миссионера, у которой они остановились в Дели. Нерис совсем не знала эту женщину.
— Спасибо, не нужно, Эван. Я здорова. И я согласна. Мы готовы ехать. Давай закажем билеты.
До Чандигарха их довез поезд, дальше железнодорожного сообщения не было. Нерис и Эван пересели на грузовик. Вещи укрыли брезентом и привязали к перевернутой вверх ножками кровати, так и повезли в город под названием Манали. Здесь был последний форпост миссии, Эван намеревался заняться необходимыми приготовлениями перед тем, как отправиться в Лех, поэтому они запланировали провести в Манали три дня. Город раскинулся в прекрасной долине, в предгорье. Здесь воздух был кристально чист и наполнен сладкими ароматами. По вечерам острые пики гор окрашивались в нежно-розовый цвет, служивший потрясающим фоном для темных сосен. Пейзаж заставил Нерис подумать о Швейцарии, хотя она никогда там не была. Она решила прогуляться вдоль ручья и посмотреть на орлов, парящих над горами. Ее душа тоже парила как птица. В последний вечер в Манали они поужинали при свечах на небольшой веранде с видом на сад. Когда Эван закончил есть, Нерис подскочила со своего места, подошла к нему, обняла за плечи и прижалась щекой к его волосам.