У Коркина. Богатая горница. Двое дверей: боковые и средние.
ЯВЛЕНИЕ I
Парфен и дворецкий; из боковых дверей выходят.
Парфен. Да как они прийти посмели? Ты чего же смотрел? На двор зачем пускал?
Дворецкий. Неотступно, государь, просят. Дело-т великое, сказывают. Не доложить не посмел.
Парфен (помолчав). О чем дело?
Дворецкий. Сына твоего, государь, касающее.
Парфен. Василья?
Дворецкий. Василий Парфеныча, государь.
Парфен (подумал). Ин впусти. (Сел у стола.) А Василий дома?
Дворецкий. Не так давно приходил. "Батюшка встал ли?" -- спрашивал. Отдыхать еще в те поры, государь, ты изволил,-- опять куда-то пошел.
Парфен. Ладно. Зови. (Дворецкий в средние двери уходит.)
ЯВЛЕНИЕ II
Парфен (один). Что еще про Василья такое? Не с ветра ж говорить пришли. Аль в сыне я ошибся? Аль вороги мои на него что замыслили? Узнать, накрепко разведать.
ЯВЛЕНИЕ III
Парфен, Живуля и Пелепёлиха из средних дверей входят.
Парфен (по их челобитьи). Зачем пришли?
Живуля (тихо Пелепёлихе). Говори же.
Пелепёлиха. Ох, государь, не вели казнить. Великое дело объявить пришли. На пытку поставишь,-- все то ж сказывать будем. Потому -- слово наше праведное.
Живуля. Истинно, государь.
Парфен. О Василье что?
Пелепёлиха. Его, государь, околдовали ведь; зельем приворотным опоили.
Парфен (весь выпрямился). Что? Когда?
Пелепёлиха. А Дарьица с дочкой. Еще под пятницу в ночь баня у них топлена была. Тогда еще я на них подумала. И в самую, государь, во полночь, как, государь, петухам петь, взяла она, змея, дочку свою, и вместе с дочкой своей,-- Глашутка еще девка есть, на дворе у них, государь, живет,-- что ни на есть первая в свете еретица. И все втроем, государь, в бане ведовство творили и след вырезали же. И потом зельем тем сына твоего поили, и с того зелья, как очумелый стал.
Парфен. Как же в бане следо-т очутился?.. ты толком сказывай.
Пелепёлиха. А было еще, государь, таковое дело. Нынче, государь, с Живулей вот, да с сынишком, государь, моим, про твое здоровье в роще грибов, государь, собирали. И чтобы мне живой не быть, и сынишке моему, что грибы для твоего здоровья собирал, чтоб его волки заели!
Парфен. В роще что?
Пелепёлиха. А в роще, государь, у нас про великую твою государскую милость разговор был, и таково-то, государь, тебя мы хвалили, и вдруг...
Парфен. Что?
Пелепёлиха. И вдруг, государь, слышим мы, государь, слова срамные. И таковы-то те слова срамны были, на ногах мы, государь, устоять не могли, в траву оба пали. И слышим мы, государь...
Парфен. Что такое?
Пелепёлиха. А Машка-т бесстыжая тебя бранит. Такой-сякой, сказывала. И стала она сынка твоего многими прелестными словами улещивать, и прельстился он, государь, ею. И тут у них дела такие-то, и-ах, царь небесный! пошли. Не то сказать, подумать -- грех велик. Два языка у меня во рту будь привешено, ни один про те дела слова выговорить не повернулся бы.
Парфен (вскочил). Врешь ты!
Пелепёлиха. Мне не веруешь -- Живулю спроси. При том, государь, был, все своими глазами видел.
Парфен. Правда? (Живуля молчит.) Правда ль, спрашиваю. Что ж молчишь?
Живуля. Зарок у меня, государь, даден: ни слова тебе про то дело не сказывать. А доложу тебе: слова, что Пелепёлиха тебе, государь, сейчас сказывала,-- я же, государь, ее складно сказывать учил. С час времени помучался, пока затвердила. Окромя что про баню и Глашутку от себя прибавила. А самому мне про дело слова сказать нельзя: велик зарок, государь, даден.
Парфен (строго). А сейчас вот у меня заговоришь.
Живуля (на колени пал). Не пытай, государь! Без слов, государь, отвечу. Изволь только, государь, очами своими светлыми на мое лицо холопье воззриться! Все, государь, на нем обозначится, все выразумеешь. А словом: ни-ни-ни, не могу.
Парфен. В роще был? (Живуля выражает, что был.) Все, как она сказывает, видел? (Живуля опять выражает на лице утверждение.)