— Сувенир, — коротко сказала она, и добавила его к копиям.
Ещё полчаса у меня бешено колотилось сердце. С одной стороны, было чудовищно несправедливо поступать так с Владимиром Николаевичем, к которому я, как и все, относилась с трепетным почтением, и свести на нет все результаты экспедиции. С другой — прекрасно понимала, что иначе нельзя. И даже, если мы не будем возвращать отметки туда, где они были найдены, их место здесь — под присмотром специально обученных людей. С третьей — я искренне надеялась, что копии окажутся действительно достойными, и хранителям удалось наколдовать с материалами так, что анализы образцов подтвердят их достоверность. А уж к чему приведет их изучение, и какие невероятные теории сложатся из всего этого, я даже не бралась предположить. И менее всего мне хотелось бы нести за это ответственность.
Дорога пролетела незаметно, я просто отдалась золотой нити, что настойчиво тянула меня домой. Четыре часа микроавтобусом до Уфы я пропустила в пустом забытьи. Мы приехали к вокзалу как раз к самому отправлению поезда.
Настя всхлипывала, что у неё колет в боку и бежать она больше не может, Борька чертыхался, отнимая у неё распухший к концу похода рюкзак, Игнат тащил за собой Алину и Дашу. Валерка первым вскочил в вагон и орал на всю платформу:
— Не сс…ть, держу ручник! — одновременно закрывая собой разворачивающую флажок проводницу и затаскивая в тамбур всех, кто попадался под руку. Попадались нужные.
Маму обмануть я и не пыталась. Ещё на вокзале, увидев из окна поезда её встревоженные глаза, я поняла — она уже прекрасно знает, что с её девочкой всё не так.
— Что случилось? Я третий день тащу тебя домой! — мама трогала моё лицо и руки, осматривая со всех сторон, а я мотала головой, растерянно улыбаясь и стараясь не плакать. В конце концов она прижала меня к себе, вздрагивая тонкими плечами, со слезами шепча: — Я думала, ты не приедешь!
Отец, только взглянув на меня дома, проревел:
— Скажи мне, кто он, и я убью его!
Я горько усмехнулась:
— Этого не потребуется. Он погибнет, если я не вернусь, — пробормотала тихо, надеясь, что никто не расслышит. Расслышали.
— До вечерней зари? — мрачно пошутил папа.
Поэтому, просто рассказала историю, как есть. Родители молча слушали, не перебивая, смотрели друг другу в глаза, словно переговариваясь. Было жутковато.
Я ещё не закончила рассказ, когда они опять коротко переглянулись и, бросив мне:
— Продолжай, — начали собираться.
Сердце подпрыгнуло, стукнув в ключицах, и я громко сглотнула, не веря ушам. Мама закрыла глаза и спустя минуту коротко сказала:
— Через два дня, — и я увидела колдовской блеск в её глазах, который почти забыла с детства.
— Что происходит? — я не могла сдержать радостного возбуждения. — Ну ладно я, можно списать всё на чрезмерную впечатлительность и галлюцинации, в конце концов. Но вы-то? Я думала, меня запрут в деревне или что-то вроде того.
— Не теряй времени, детка, отдыхай, — ласково сказала мама. А я, растерянно улыбаясь, хлопала глазами.
Господи, мамочка, я люблю тебя! Спасибо, что ты такая!
— Это не мне спасибо, это ты такая из-за меня, — ответила она на мои мысли, улыбаясь дрожащими губами.
— И ты туда же, — я прижала к себе мою волшебную маленькую маму. — Я рада, что это так. Не смей винить себя ни в чем, слышишь? Я тебя выбрала! На другую я не была бы согласна, — я с мольбой заглянула в её глаза, они были печальны. — Я была там совершенно счастлива. И не хочу другой судьбы! Я верю, что справлюсь, ты поможешь?
Мама кивала мне в мокрое плечо, крепко стискивая в объятьях.
Я была поздним ребёнком, и, по словам папы, отчаянно любимым. В детстве меня не оставляли даже под присмотром моей благонадежной бабушки, а гораздо позже, в клуб я ходила, как случайно выяснилось, в компании отца — застукала его однажды, неприметно громоздящегося за барной стойкой, потягивающего коктейль. Молочный. А тут, отпускали в неизвестность — спасать человека, которого они даже не знали. Я была потрясена.
— И я верю тоже. Я подержу, — шептала мама, — Я буду рядом.
— Но почему?
— Я видела все варианты событий. Ты счастлива только в одном. Я сделаю всё, что нужно, — она судорожно вдохнула и сжала мои ладони. — А сейчас, отдыхай.
— Ты сумасшедшая, и я вся в тебя, — шепнула ей так, чтобы не услышал папа, — И я тебя обожаю
— Можешь не шептать, я с тобой полностью согласен. Твой брат встретится с нами уже там. У него какие-то дела на работе.
— Мы и Данилу берём?