— Что конкретно вам нужно?
— Мне обычно помогает просто… ощущение того, что на меня не плюнули, что я не лишний, что я делаю всё не зря. Детектив подозревает меня, я знаю. И я надеюсь, что у меня ещё есть время до задержания, чтобы дать Дитмару шанс… Я очень боюсь за него, он в опасности, настоящей, а не фантомной.
— Я знаю. Я поручился за вас, поэтому вы продолжаете работать, — Вильям шокировано уставился на главврача, понимая, что всё слишком далеко зашло. — Ваша задача — быть всё время на виду, чтобы не было ни секунды, когда вас не видел хоть кто-то. Потому что признать, что вы преступник — значит признать свою полную профнепригодность. Я подписывал ваш контракт, вся ответственность на мне. Я хочу дать вам возможность доказать, что дело не в вас, и вы тоже жертва. Считайте это моим пинком. Я вам верю, потому что всё это началось задолго до того, как вы подали сюда документы.
— Хорошо, отлично, — Вильям прекрасно понимал, что его загнали в угол. Но обычно именно в таких патовых ситуациях у него начинала хорошо работать голова, может, в этот раз подействует. — Я хотел поговорить вот о чём. Почему Луис умер в отделении, а Мелису вынесли? В этом есть смысл, наверняка. Дело в том, что Мелиса маленькая и узкоплечая. Значит, есть какой-то лаз, в который может поместиться только такой небольшой человек. Быть может, и убийца так же маленького роста и веса? Он же не сидит всю ночь в отделении. Он вечером наверняка считывает свою карту на всех замках и ночью возвращается на какое-то время, чтобы создать иллюзию нормальности. Я так считаю.
— Рационально. Но это тяжело проверить. Мы никак не установим камеры, хотя бы по внешнему контуру, проблемы с финансированием. Но… Вентиляции мы проверяли.
— Нет, не вентиляция. Я думаю, что в старом здании должны быть секреты.
— Вильям… Вы уверены в этом?
— Уверен на сто процентов. Ни грузовой лифт, ни тем более лестница не подойдут, вокруг них много людей, труп не спустишь, живую тоже. Я думаю, что тут должны быть потайные ходы. У меня в таунхаусе была тайная лестница с первого на второй этаж для слуг, и там же была комнатка типа чулана. Это вскрылось только после ремонта, предыдущие хозяева заклеили стенные панели, служившие дверьми, обоями.
— Мне нравится, что вы рациональны и не ударяетесь в мистицизм. Это отлично, это помогает вам живо и хорошо мыслить.
— Спасибо. Так вот, я тихонько простучал свой кабинет, в смежной с коридором стене я нашёл пустоту. Скорее всего, при ремонте какие-то стены возводились заново. Быть может, получится посмотреть проект здания…
— Хорошо бы, проблема только, что после смерти мистера Шенна библиотека загорелась, и выгорело почти всё крыло, остался только кирпич. Если найдутся какие-то старые чертежи… Хотелось бы.
— А что было на третьем этаже до экспериментального отделения?
— Архив бумажный. У нас ещё не было тогда административного крыла, и весь архив был там. Да и сейчас его в компьютер переводят, надобность отпадает. А институт там такой ремонт сделал, почти музейный, восстановили, как и везде все эти панели, колонны, свод потолка, — мистер Рэйнолдс почесал кончик носа, задумавшись. — При любом исходе мне придётся покинуть пост, я это знаю точно. Как глава заведения я отвечаю головой за пациентов. Но то, что я проворонил убийцу, для меня настоящий удар… Я же был судебным психиатром, сколько их видел и не разглядел… Но ладно. Думаю, нужно разыскать в местных архивах какие-то планы здания. Или, может, свидетельства очевидцев. Нужно хотя бы понимать, в каком месте искать, чтобы не ломать все стены в отделении. А я свяжусь с детективом, поделюсь вашими догадками. Я точно вне подозрений у неё, меня она выслушает внимательнее.
— Спасибо. И ещё, я старался не говорить ей о том, что Дитмар всё знает, чтобы его не теребили на допросах, но это так. Он знает порядок, он раньше всех знал, что Мелису убили… Но я не могу ничего из него вытянуть, у него явно… Бред толкования.
— У вас ещё есть время. Я попытаюсь прикрывать вас, сколько смогу. Но и вы не подведите меня, потому что если против вас будут хоть какие-то доказательства, я тут вряд ли чем-то помогу.
Вильям согласно кивнул, вышел из кабинета и тяжело прислонился к стене, закрывая глаза рукой. Казалось бы, разговор с мистером Рэйнолдсом должен был хоть немного успокоить, но стало только хуже. Он и так страдал от гиперответственности, а тут ещё это. Ему не нравилось, что все верёвочки вдруг начали сворачивать к нему. Как будто его выбрали как козла отпущения. Снова. Как будто именно он должен пострадать потому что родился, а тот, кто будет это творить, уйдёт безнаказанным. Покрепче закрепив диктофон, чтобы он не выпал при ходьбе, Вильям забрал в регистратуре отделения карту и пошёл к себе в кабинет. Да, все эти записи — это неправильно, но он бы всё отдал, чтобы переслушать некоторые их с Дитмаром беседы, потому что, казалось, соль некоторых слов в интонации, в акцентах, а не в буквах.
За своими мыслями Вильям чуть не прошёл кабинет, открыл только со второго раза. Закрыв наконец дверь, он выдохнул, чтобы приготовиться к сеансу. От того, что врач находится на грани непонятно чего, пациенту лучше не станет. Обернувшись к столу, он замер. Показалось? Нет. Нет! Вильям чуть не осел на пол. На столе лежал крест, самый простой, на цепочке, грязный, серебряный, потускневший от времени. Осторожно, как будто перед ним ядовитая змея, он поднял крест за цепочку двумя пальцами. Руки начали неистово трястись, на глаза упала пелена. Обратная сторона креста была в саже. Едва успев зажать рот рукой, чтобы не закричать от отчаяния, Вильям сжал его в кулак, открыл окно и вышвырнул куда-то. Проклятая дрянь! Пусть всё это будет проклято, все, всё! Воспоминания отозвались болью, Вильям сжал рубашку на груди в кулак там, где был этот крест, навсегда с ним. Он помнил это как вчера. Откуда это здесь? Кто мог узнать? Кто вообще мог это достать? Откуда? Он выкинул абсолютно всё. Вильям присел в кресло. Мысли панически метались в попытках найти хоть одно логическое объяснение тому, что у него на столе появился этот крест. Не у кого-то другого, у него, и именно этот крест, не какой-то другой. Вильям понимал, чувствовал, как паранойя окончательно расправляет свои плечи где-то внутри него, и начинает казаться, что стены становятся прозрачными. Как будто кто-то видит всё, всё слышит. Да что там, он всё знает! Нервно отхлебнув чая из термоса, чтобы успокоиться, Вильям положил ладонь на свой крест и попытался успокоиться. У него была уже годами выработанная система самоуспокоения. Но в этот раз она работала из рук вон плохо. Это погано, Дитмар вот-вот придёт, а у него такой раздрай, что хочется залезть под стол, как в детстве, накрыть его одеялом, натаскать подушек и сидеть там, в этом тихом шалаше, как будто мира вокруг нет. Это Кристиан, наверняка. Ну если и не он, то кто-то из сектантов точно. Но кто мог его пронести? А что если кто-то из них пробрался сюда под видом мелкого персонала? Так, отставить. Кто-то мог встретить их на воротах, и они попросили передать это ему. Но почему не из рук в руки, зачем так подбрасывать? А чтобы его ещё сильнее расшатать.
— Суки, ну вот только вас мне не хватало…
Самое страшное, что он не понимал, сколько их ещё в городе. Может, их целая свора и они пришли, чтобы его добить, завершить дело пастора. А может, только эти двое себе семейное гнёздышко подыскивают. Жаль только, слишком близко от него. Неизвестность и нестабильность ситуации пугали сильнее, чем что угодно другое. Когда ты знаешь, откуда будет удар, ты к нему будешь готов. А когда даже не знаешь, кто противник, что делать тогда? Только надеяться, что ты заведомо сильнее. И убийца этим пользуется. Он подкинул крест, чтобы запугать, значит, знает о взаимосвязи, значит, он подслушал их с мистером Рэйнолдсом разговор. Вопросов огромная гора, но что с ними делать, вот что?