Дорожку пересекал старый забор из уже погнувшейся от старости сетки-рабицы. Эта часть огромных угодий была закрыта. Почему и зачем — непонятно. Может, там упал снаряд и его решили не разминировать. Вздохнув для смелости, Вильям аккуратно пролез в дырку, которую явно оставили дикие животные и бездомные собаки. Дикий виноград на изгороди скрыл его от всего мира. Вот он, тот мир, о котором говорил Дитмар. Старые разбитые ржавые фонари, дорожки угадываются чудом. Это место было больше похоже на небольшой лесок. Вильям медленно шёл вглубь, оглядываясь. Комната без стен и потолка. Машина с ангелом. Они должны быть тут. Если их тут нет, окажется, что все его старания в работе с Дитмаром просто чушь. Статуи ангелов и каштаны из рассказа Дитмара он и так узнал. Если окажется, что и вторая часть вовсе не галлюцинации, а реальность, это повод пересмотреть весь свой подход к Дитмару.
Наконец впереди показались те белые колонны, которые было хорошо видно из окон третьего этажа. Комната без стен и потолка. Вильям ускорил шаг и вылетел на относительно чистую площадь перед большой ротондой с каскадным водопадом. В бассейнах водопада стояли маленькие пруды, прикрытые листьями. Поднявшись по лестнице в ротонду, Вильям огляделся и поджал губы. Дитмар прав, всегда. Даже когда не прав. Пол в ротонде был выложен в виде розы ветров. Деревья стояли далеко от ротонды, им не давала пробиться мостовая, поэтому рисунок было прекрасно видно, красный, светлый и чёрный гранит, ярко и чётко, всего с парой сколов. А на колоннах ещё было видно какие-то цитаты на латыни, щербатые, когда-то бывшие металлическими, но ещё читаемые. Читает книги и следит за ветром. Дитмар был здесь, возможно, до попадания в экспериментальное, когда ещё мог гулять по скверу. Значит, и машина реальна. Машина… Машина с ангелом. Стоп. А это не Ролс-Ройс? У него на капоте фигура Ники, вроде она с крыльями. Дитмар считает владельца этой машины другом? Его друг на машине с ангелом. Кто-то в больнице на такой может ездить? Не похоже, он очень подозрительно относится ко всем врачам больницы, а совет директоров и вовсе в глаза не видел. За спиной послышались шаги, совсем как в отделении. Вильям тяжело вздохнул и обернулся. Никого, как и всегда. Кто друг Дитмара? Быть может, тот, кто звал его в отделении? Что это? Призрак, полтергейст? Ему пора начинать верить в мистику или в то, что он сходит с ума?
— О, и вы здесь, — Вильям едва не подпрыгнул, когда услышал чей-то голос за спиной. Профессор Форинджер улыбнулся и, дойдя о каменной лавки, накинул на неё плед, который держал в руках. — Я тоже люблю здесь гулять больше, чем по остальным угодьям. Здесь так… Тихо. Не присядете?
— Да нет, я постою, — профессор улыбнулся и вытянул ноги.
— Ваше право. А я решил проветриться, размяться. Не то, чтобы при моём диагнозе это сильно помогало, но всё же.
— Дитмар тоже здесь гулял, когда был в плановом.
— Да? Он вам сказал?
— Да, он ротонду описал, — Вильям кинул взгляд на профессора и всё же присел рядом. — Вы не знаете, у кого-то из тех, кто тут работает, есть Ролс-Ройс?
— Ого, вот это вы дали, кто ж тут такую машину себе позволить может. Самая дорогая машина — это "Мерседес" у кого-то из попечительского совета.
— Совсем ни у кого? — мистер Форинджер призадумался и вытащил из внутреннего кармана новенький цветной красивый буклетик.
— У него вот был, — открыв буклет, он ткнул пальцем в портрет на первом развороте. С фото на Вильяма смотрел мужчина, который уже спасал его от кошмаров и постоянно гуляет по скверу. Внутри всё похолодело. — Он стоял тут, в гараже у ворот, ну вы его видели, мистер Шенн-то всё завещал на благотворительность, все родные дети и внуки умерли в первую мировую. Я видел его ещё в гараже, весь в пыли, грязный… Его год назад выкупил музей автомобилестроения в Манчестере, теперь он стоит, начищенный до блеска, украшает выставку. Как вам новый рекламный буклет? Только из типографии.
— Красивый.
— Знаете… Ни с кем не хотел об этом говорить, но… Исследование моё на грани. И не только из-за убийств. Я понимаю, что работа идёт слишком медленно и незначительно в сравнении с тем, что от меня требуют в университете… По крайней мере… Знаете, жутко испытывать облегчения из-за смерти пациента, но я испытываю. Я заложник этого проекта, а так теперь есть возможность его свернуть. И деньги с меня не будут требовать обратно, в конце концов эти обстоятельства от меня не зависят. Я ужасный человек, — он слегка наклонил голову, и Вильям увидел, что у него красные глаза. — Вильям. Я знаю, что Дитмар всё знает. Я уверен. Что вы думаете, будут ещё жертвы?
— Один труп — случайность, два — закономерность. Если будет третий, значит будут ещё и ещё. — Профессор ничего не ответил, а только тяжело вздохнул.
Всё это ужасно ему не нравилось. Казалось, проблемы в больнице катились с горы одним комом, и он всё увеличивался и увеличивался. Убийства стали соломинкой, поломавшей хребет лошади. Ногами раскидывая нападавшие на мостовую листья, Вильям пошёл к приюту. Его ждёт пациент.
Вечером, сидя в столовой жилого корпуса, он гонял по кружке уже остывший чай и думал. Вся эта череда совпадений не просто так. Может быть, убийца уже давно всё это спланировал и вёл их всех в одному ему известном направлении. Скорее всего так и есть. Осталось понять, куда их насильно тащат за руку, чтобы суметь сопротивляться.
— О, как хорошо, что ты тут, — он поднял голову на Хьюго и выдавил из себя улыбку.
— Ты решил поговорить?
— Да, у меня есть свободное время, да и, если честно, меня не радуют складывающиеся тенденции. Так что… — он плюхнулся на стул и придвинул к себе чайник с чаем. Врач в очках и кудрявый.
— Дитмар просил передать тебе паука, которого хранила Мелиса.
— Что? — Хьюго мгновенно напрягся. Похоже, Дитмар попал в точку.
— Паука передать. Он у меня в комнате в банке сидит.
— Реально паук?
— Да, даже живой.
— Кхф… У Питера арахнофобия.
— Значит, Дитмар и в этот раз прав. Он считает, что вы с Карпентером следующие. Он сказал в прошлый раз, что Лу разлил море и в нём кто-то утонет. Всё так и случилось. Сейчас он сказал, что Мелиса держит паучка и что если его не кормить, он пойдёт на охоту, — Вильям не был удивлён такому количеству совпадений. Дитмару было известно гораздо больше, чем ему, да любому из врачей. Он видел это отделение разным, видел его изнанку, видел его лицо, видел его начало и, похоже, увидит его конец. Хьюго напротив стал похож на натянутую струну. — Дитмар говорил первый, вторая… Он знает порядок, — Хьюго поджал губы и отставил кружку чая.
— Да. Никогда не обращал внимания на цифры в углу карточек? — Вильям нахмурился. Ларчик так просто открывался? — Это порядок подписания контрактов больных или их представителей с университетом. Если Дитмар считает, что смерти идут по этому порядку… То мой Питер действительно следующий. А потом и сам Дитмар.
Внутри всё оборвалось. Вильям наконец понял, что означала просьба дать дожить до Рождества. У него не осталось времени, какие-то считай пара часов.
— Вильям… Я не знаю, что случится со мной и Питером. Я понимаю, к чему всё идёт, и мне страшно. Но у меня нет страхов, как у Лэри и Джорджа. И от этого только хуже, потому что… Я не знаю, что мне приготовлено, — Вильям поджал губы. Казалось, что он говорит со смертником, настолько хорошо он понимал, что опасность реальна как никогда и это не шуточки, это не нагнетание. Это их реальность.