Успокаивало раздёрганную психику только то, что в этом отделении просто нет того, чем можно прикрыть потайной вход. Все стены просто оштукатурены и покрашены, никаких панелей, всё прекрасно видно, каждую потёртость, каждую трещину. Наконец, часы показали половину первого. Предпоследний обход, самое время. Всё, медлить нельзя. Потому что нет никаких гарантий, что до утра ничего не случится. А потом и до обеда. Врачи и охранники устают, теряют бдительность, наверняка этого ждут, ждут, когда все отвернутся от Дитмара на мгновение. Зайдя в палату и тихонько прикрыв за собой дверь, Вильям положил Дитмару руку на плечо и вздохнул.
— Дитмар, время.
— Я боюсь… — Вильям снял с себя наручные часы и надел их на руку Дитмара.
— Я тоже. Но я в тебя верю. Без пятнадцати час будет обход. Не медли, но и не торопись, аккуратно. Береги себя.
— А кто побережёт вас?
— Я сам.
Вильям как смог тихонько открыл окно. Двойная рама неприятно скрипнула, показалось, что под дверью раздались шаги. Но нет, всё так же тихо. Тяжело выдохнув, он похлопал Дитмара по слечу и вышел из палаты. На пост. В следующий обход закроет окно обратно.
— О, Вильям. Ты нам как раз нужен, — Кристи поманила его к себе. — Кто автор песни Живя молитвами?
— Дезмонд Чайлд. Зачем вам?
— Кроссворд. А то тут и рехнуться недолго. Нужно же чем-то себя занять.
— Ну я не против.
— Как там Дитмар?
— Боится, не спит, каждый раз как захожу, натягивает одеяло под глаза.
— Может, ему успокоительного?
— Не вижу смысла, он себя спокойно ведёт. А для снотворного уже поздновато, не успеет подействовать.
— А часы куда дел? — Чед, который так же, как и он, не ходил никогда без часов, слегка прищурился.
— Снял, тиканье что-то начало раздражать. Вроде тихо, но аж мурашки каждый раз, очень неприятно…
Присев в свой уголок, он начал прислушиваться к тишине отделения. Судьба решается прямо сейчас. Судьба их всех. Чем меньше убийств на больнице, тем больше вероятность, что она сможет продолжить работу. Только бы он не ошибся в Дитмаре.
***
— Дитмар пропал.
Вильям сидел на кровати, уже успевший задремать. Он искренне надеялся, что полное отсутствие удивления все спишут на то, что он перенервничал и выгорел. Да и явно только проснулся. О том, что Дитмара нет в палате, он знал получше их всех вместе взятых.
— Когда?
— Откуда я знаю? — Ликка, которую явно послали привести его, заламывала руки в истерике. — Он был, когда ты уходил?
— Да. Я не слепой, он не спал.
— Пошли быстрее.
— Да, сейчас, дай хоть одеться…
Вильям не знал, как смог вылезти из кровати. Впервые за долгое время успокоившийся мозг желал отдыха, но у него отнимали все возможности хоть немного перезагрузиться. Кое-как одевшись прямо поверх пижамных штанов и футболки с отрезанными рукавами, он вышел следом за Ликкой. Внизу их ждала его смена, не менее помятые и кислые, чем он сам. На улице холодный ветер нагло лез под одежду. После ужасно тёплой родной кровати Вильям судорожно кутался в куртку. Интересно, не замёрз ли Дитмар? Не подмокла ли одежда? Он вроде проверял дупло, оно сухое, но кто знает. Как бы не заболел. Уже поднимаясь на второй этаж, он чуть не загремел вниз по лестнице, не успел достаточно поднять ногу на ступеньку.
— Вильям, тебе плохо? Может, фельдшера?
— Нет, я просто устал как собака, я хочу упасть и лежать…
Щурясь от яркого света отделения, он всё же вошёл, волоча ноги. Внутри царил полнейший хаос.
— Вильям, иди сюда, — мистер Монтгомери, который остался тут ночевать, чтобы закончить с документами побыстрее, повелительный жестом пригласил его к себе. — Твоя роспись?
— Моя. Когда я уходил, Дитмар был в палате. Да, могу признаться, он не спал, я не дал ему успокоительного, но уже и так было поздно. Да и ему простительно переживать, я не хотел задавливать переживания. Хотел поговорить с ним утром об этом ещё раз перед отъездом.
— Ты уверен, что он был?
— Да. Я в неврозе, но не галлюцинирую, не надо, — Вильям оскорблённо поджал губы, и мистер Монтгомери немного отстранился, решив не наседать.
— Нам нужно найти Дитмара как можно быстрее. Если к восьми утра его не будет в палате, я вызываю полицию.
— А почему не сейчас?
— Потому что два часа ночи. Тем более есть вероятность, что Дитмар сам вышел из палаты. Ликка говорила, что он так уже делал, когда палаты были не закрыты.
— Да.
— Он мог сам выйти?
— Ну… Мог. Если он нервничает и ему что-то показалось или приснилось, он мог выйти и пойти искать людей. А так как отделение незнакомое, мог забрести куда-то не туда.
— И это большая проблема. Отделение не закрыто. Замки вышли из строя, снова.
Проследив взглядом за быстро уходящим по коридору управляющим, Вильям криво ухмыльнулся. Замки вышли из строя, значит. Значит, он не просто так вывел Дитмара отсюда. Знать бы ещё, смог ли Дитмар хотя бы выйти за ограду. Там уже всё проще. Но сейчас нужно хоть немного изобразить кипучую деятельность. Дойдя до палаты Дитмара и окинув её взглядом, он поплёлся по коридору к душевым. Посмотрит несколько помещений для вида. Зайдя в душевую, он потёр слипающиеся глаза и застыл, рассматривая на стене смутную тень человека в шляпе. Она покачала в воздухе рукой, что-то изображая.
— Дитмар смог… — тень кивнула. И потом показала что-то странное, как будто какой-то предмет в руке. — Спасибо.
Он не понимал этого жеста. Но поймёт. Ответы придут, но придут не сразу.
Утро обрушилось на головы всего персонала как гиря. Казалось, что голова неподъёмная. Смену отправили поспать хоть немного, остальные остались караулить оставшихся пациентов и одновременно обыскивать больницу. Кое-как продрав глаза в половину восьмого после трёх часов сна, Вильям оделся, не приводя себя в порядок, закинул в рот свои таблетки и пошёл в больницу. Нужно изображать, нужно. Сегодня тот самый день и тот самый час.
Забрав у себя в выделенном якобы кабинете карту Дитмара, он спустился на первый этаж. Залив в себя чашку кофе залпом, Вильям прислонился к стене, закрывая лицо рукой. Голова быстро пыталась просчитать все ходы, но ничего не получалось. Дело в том, что он играет не с понятным ему обычным человеком, а с психиатром, таким же, как он сам. И он может вести дорожки куда угодно, может сыграть любую реакцию, как и он сам.
— Вильям, — перед ним стояла Ликка. Всегда одетая в форму, сегодня она была в горчичном свитере и коричневых вельветовых штанах, поверх этого кое-как накинут халат. — Тебе плохо?
— Пациент пропал. Как ты думаешь, как мне?
— Мы все переживаем, — Она сделала шаг вперёд, ожидая его реакции. Вильям вздохнул и решил не заигрываться. Он сам её обнял.
— Спасибо, что ты есть.
— Да ладно. Ты вообще как скала всё время. Если бы не твой пример, я бы уже кукушкой двинулась.
— Я бы тебе не дал, не переживай.
Фыркнув ему в шею, Ликка отстранилась и протянула конфету. Его любимая, запомнила. Такая забота трогала до слёз. Что бы ни произошло в приюте, он стал особенным, местом, где на него не плевать.
Вильям не знал, что делать. Все ждали приезда полиции, до Воловски никто дозвониться не смог. В больнице стояла пугающая тишина, прерываемая разве что шепотками. Наверное, нужно отнести документы на место. Документы по Дитмару в архив, всё равно он выписан. Но почему-то казалось, что встреться он с мистером Смитом, сердце уйдёт в пятки от напряжения. Он боялся, что оказался предсказуемым и всё ещё идёт по чужому сценарию. Потянувшись, чтобы снять лёгкий тремор, Вильям пошёл на второй этаж, там был общий архив, куда можно было сдавать новые карты, для дальнейшего распределения. Регистратор вроде должен быть на месте.