— Почему в сорок первом не эвакуировалась ваша тетка? Немцы, видимо, сразу узнали, чья она родственница, — спросил Гутыря.
— «Если случится умереть — умру на своей родной земле», — сказала она нашим товарищам, которые упрашивали ее эвакуироваться. Не могла Софья поверить, что мы можем отступить так далеко и так надолго. И болит сейчас у меня за нее сердце. Как она там сейчас? — будто у самого себя спросил Шаблий и добавил со вздохом: — Если еще жива…
— Все сделаем, чтобы спасти ее, — пообещал Гутыря и тоже добавил: — Если еще жива…
Они помолчали, глядя друг другу в глаза.
— Будьте же осмотрительны, товарищи, — предупредил Семен Кондратьевич. — Помните: посылаем вас внедрить в практику применение мин, от которых зависит успех битвы на рельсах. Это задача не только нашего штаба, но и Ставки Верховного Главнокомандующего. Поэтому не ввязывайтесь в стычки с паршивой полицией, если фашистские прихвостни прямо не мешают вашей работе, главной работе. Ваше дело — железные дороги, станции, узлы. Вот там и разговаривайте с противником, — напутствовал он своих минеров.
— Недостает в десанте еще Андрея да Максима Колотухи, — сказал Мукагов. — Вчера я был в партизанской школе, встречался с ними.
— Как они там?
— Старшина Колотуха говорит, что убивают двух зайцев — раны залечивают и партизанскую науку постигают, — ответил Шмель. — Андрей тоже повеселел, скоро выпишут.
— Да-а, у них еще будет работа. И Андрей, и Максим, и Леся не останутся без дела. Будут они на самых ответственных местах, на самых первых рубежах!
15
Генерал Шаблий сидел в приемной Председателя Государственного Комитета Обороны. Он держал папку — «План диверсионных и боевых действий…». Этим планом, в частности, предусматривалось из полесских районов Украины, где была образована партизанская зона, соседствующая с зоной белорусских партизан, послать 15 соединений и отрядов в рейд на юг и юго-запад Украины, к железнодорожным уздам Козятин, Жмеринка, Шепетовка, Здолбунов, одновременно усилив удары по Ковельскому, Сарненскому и Коростенскому узлам. Штаб Шаблия детально разработал мероприятия по активизации деятельности небольших отрядов и разведывательно-диверсионных групп в степной части Украины — в Запорожской, Николаевской и Одесской областях, куда полетят десятки партизанских десантов, вооруженных новыми минами, надежно обеспеченных радиосвязью. Семен Кондратьевич на память знает необходимые цифры, о которых он будет говорить. Чтобы перебросить из Москвы в партизанские отряды Украины людей и грузы, потребуется более двухсот пятидесяти самолето-вылетов транспортной авиации. Это значит: каждую ночь в течение трех недель к партизанам должно прилетать по дюжине самолетов.
— Семен Кондратьевич! Товарищ генерал!
Голос этот показался знакомым, и Шаблий быстро поднялся, расправив полы кителя.
Перед ним стоял генерал-полковник Федоренко и рядом с командующим бронетанковыми силами — майор Майборский.
Они только что вышли из кабинета Председателя ГКО. Шаблий крепко пожал руку танковому генералу, а Майборского обнял за плечи, не находя в это первое мгновение слов: такой неожиданной оказалась встреча.
Он хотел было поблагодарить и командующего и Майборского за то, что раненные в бою под Сталинградом Андрей Стоколос и Максим Колотуха были помещены в госпитальной палате вместе с комбригом Гуменным, поблагодарить вообще за братское отношение танкистов к партизанам в те страшные дни августа и сентября сорок второго года. Однако сказал Шаблий совсем другие слова:
— И вы здесь, Виктор?.. Таки добился своего — не захотел в кавалерию, когда не было тридцатьчетверок, а пересел на танк.
— И правильно сделал, — ответил за майора генерал-полковник.
— И как? — обратился Шаблий к бывшему старшему политруку.
— Вопрос не в бровь, а в глаз… — снова заговорил за Майборского генерал Федоренко. — Привез ваш и наш теперь Майборский в Москву на железнодорожной платформе живого «королевского тигра». Это новинка, шедевр немецкого танкостроения.