Если бы не Пужай, дрезину можно было бы достать и на железнодорожной станции. Коля-маленький знает надежных людей. Еще надежнее самим соорудить вагонетку, привезти отдельно детали и взрывчатку и поставить эту «катюшу» на рельсы.
Шмель вздыхал и тихо, как молитву, шептал: «Собака Пужай! Собака!»
— Да угомонись ты! — не выдержал Гутыря. — У меня такое впечатление, что ты сейчас возьмешь кинжал в зубы и поползешь к мосту, чтобы вызвать на поединок Пужая… Думай, как подорвать заряд на мосту!
— Ты главный минер, вот и думай! Я пока что думаю, как поймать Пужая-собаку. Что же мы за народные мстители, если не воспользуемся таким случаем?! — упрямо ответил командир.
Заложив руки под голову, Устим смотрел через отверстие в палатке на деревья, видел небо и звезды, которые словно запутались в сетях ветвей, в густой листве. Звезды не стояли на месте, хотя движение их почти незаметно глазу. Время шло, а главный минер ничего дельного и не надумал.
«Может, к чеке взрывателя привязать стометровый телефонный кабель и спрыгнуть с другим концом, как советовал Шмель, и мина сработает?» Но тут же подумал, что этот способ оставляет очень мало шансов минеру, который будет прыгать с дрезины. Высокая насыпь, большая скорость дрезины (иначе не будет эффекта), да еще прожекторы у охранников. Ослепят и расстреляют из пушек непрошеную дрезину, не открыв ворота.
— Положить балку на рельсы, и тогда немцы остановят дрезину, — думал вслух Мукагов.
— Положить балку? — переспросил Гутыря. — А Коля-маленький днем говорил о плоте с мачтой, который хотели соорудить партизаны.
— Да. Поставить мачту, чтобы она ударилась о верхнюю перекладину моста! А? — поднял голову Шмель.
Оба напряженно думали…
5
Минеры ожидали субботы с нетерпением. Может, время текло особенно медленно, потому что Гутыря привык не смотреть на вражеские поезда, а подрывать их. Но задание требовало соблюдения тишины на этом участке железной дороги. Мукагов запретил даже громко кашлять и разжигать костры, так как вся группа передислоцировалась ближе к железной дороге. Шест, стальной провод, телефонный кабель, с помощью которого будет выдернута чека взрывателя, тротил, дюжина снарядов, найденных минерами вблизи разрушенных дзотов (тут проходила укрепленная зона старой полосы границы), ночью в пятницу были принесены за сотню метров от линии. Все это боевое снаряжение минеры забросали сухим хворостом — его много валялось на месте вырубленного немцами леса.
Все как будто учтено. Осталось немного: тихо снять патруль и остановить автодрезину коменданта моста. Коля-маленький привел в лес даже своего пса Пирата. Но наблюдатели вдруг обнаружили, что патруль был снят с этого маршрута и переброшен на другую сторону железнодорожной станции, где немцев беспокоили другие диверсионные группы и отряды. Об этом же сообщил Мукагову и свой человек со станции. Сорвалось намерение взять в плен патруль.
И вновь Мукагов и Гутыря смотрят друг на друга, на своих бойцов: как быть в такой ситуации? После раздумий, споров наконец выработали четкий план, хотя и рискованный.
…От места, где партизаны должны остановить дрезину, до выселков, домики которого выстроились по обе стороны станции, было три километра. Мукагов и Коля-маленький преодолели их минут за сорок. Шли они то лесом, то огородами над речкой, прячась от постороннего взгляда. Но когда добрались до дороги, пересекавшей выселок и железнодорожные линии, решительно вышли на нее. Шмель был в форме обер-лейтенанта. Рядом с ним трусцой бежал, не успевая за широким шагом своего «господина» (так было задумано), босой хлопец в соломенной шляпе и стареньком костюмчике. Солдаты, которые шли навстречу, перехватывая взгляд обер-лейтенанта, вытягивались, козыряли. На эти приветствия обер-лейтенант отвечал небрежно. Он был чем-то рассержен, очень спешил.
Еще в лесу они договорились, что Шмель должен идти по улице быстро, уверенно, решительно, а Коля будет семенить. Совершенно естественная ситуация: мальчишка ведет куда-то немецкого офицера. Мукагов отказался даже взять автомат, чтобы не вызвать подозрений у немцев. На боку у него был пистолет, а в карманах три «лимонки».
Станция была рядом. На линиях утомленно пыхтели паровозы, слышались рожки стрелочников.
— Вон хата! — сказал Коля-маленький, кивнув на домик, потонувший в кустах сирени. — Ставни закрыты — значит, комендант там.
— Был бы на месте и его пес! — прошептал Шмель, переводя дух.
Он действительно устал. И не потому, что шел слишком быстро, — от невероятного напряжения.