— Стой! Стрелять буду! Стой! — услышал он за спиной девичий голос.
Раздалась короткая автоматная очередь. Пужай истошно закричал и упал. Когда Таня и Шмель подошли, он неподвижно стоял на коленях, уткнувшись лицом в болотную кочку.
Из темноты, слегка прихрамывая, вынырнул Гутыря. Шмель сказал с упреком:
— Еще бы покатался на дрезине несколько секунд и… пошел бы наш главный минер на дно кормить сомов и раков!
— Ерунда, Шмель. Дело сделано! Что тут за пальба?
— Власовца пришлось прикончить. Побежал. Как раз тогда, как вы катились с насыпи! Хитрый… — объяснила Таня.
— Мы перерезали артерию, которая питала фашистов под Киевом! — весело сказал Шмель. — И сделали это в стиле Ильи Гавриловича! А ты вроде не рад, Устим?
— Почему же? Нам просто повезло: мост не развалился, а только сорвался с быков, — ответил Гутыря. — Думаю: сколько времени нашим придется восстанавливать этот мост?
— И сколько же?
— Месяца три. А немцам, очевидно, уже не придется им пользоваться. А все потому, что удар сверху. Трахнуло бы снизу — считай, с мостом покончили навсегда.
Группа ходко двинулась от линии через луг к лесу. Вдруг затрещал кустарник, и из него вышел мальчик с узелком в руках.
— Коля-маленький! — первой бросилась к нему Таня.
— Что это за узелок у тебя? — спросил Гутыря.
— Прихватил колбасы, помидоров, хлеба и горилки! Как табак и трубка, казаку в дороге пригодятся! — бодро ответил Коля. — Ага… еще и початки взял. Вот чем фрау Изольда угощала коменданта и того кургузого дядьку… — Поискал глазами Пужая. — А где же он?
— Побежал доедать колбасу… к богу в рай! — иронически заметил кто-то из партизан.
— А ты что, бегал во двор за початками? — укоризненно покачал головой Гутыря. — Да комендант же мог в любую минуту выйти из хаты.
— Он и вышел. Наверно, учуял: что-то не так. Открыл двери, а граната как шарахнет — и смерть немецким оккупантам! — восторженно воскликнул хлопец.
Тем временем радист приготовил рацию к сеансу связи и взял у Гутыри бумажку с радиограммой.
— «Штаб. Генералу Шаблию. Полковнику Веденскому. Мост уничтожен. Идем на новое задание к месту дислокации отряда. Мукагов. Гутыря», — вслух прочитал радист.
6
Обходя вражеские гарнизоны и засады, иногда вступая в бои с ними, группа Андрея Стоколоса и Максима Колотухи с двадцатью партизанами вот уже около двух месяцев шла от одного партизанского лагеря к другому по районам Житомирщины и Киевщины, вдоль железной дороги Киев — Коростень. Останавливались лишь для того, чтобы договориться с командованием отрядов о планах будущих действий. В некоторых отрядах уполномоченные генерала Шаблия задерживались на несколько дней, иногда принимали с Большой земли мины, патроны и медикаменты. А однажды на сигналы Андрея Стоколоса приземлились семь парашютистов — радистов для партизанских отрядов, с которыми штаб еще не имел связи.
Чем ближе подходили к Днепру, тем больше обрастала группа людьми. Но это были не новобранцы, не обычное партизанское пополнение, а начальники разведок отдельных отрядов, заместители командиров, а то и начальники штабов некоторых формирований. Они шли с пограничниками, чтобы изучить будущие маршруты своих отрядов к Днепру.
Почти ежедневно Андрей передавал по рации сведения разведывательного характера. И этим сентябрьским утром он, скрестив ноги, примостил на колене телеграфный ключ и выстукивал:
«Пленный солдат 57-й пехотной дивизии сказал: «Командование убеждает нас, что за Днепром наше спасение…» Среди вещей у солдата были теплые наушники, выданные интендантами вместо шапок. Над Днепром из многих землянок и блиндажей выведены трубы: немцы установили «буржуйки».
— Неужели и такую ерунду надо передавать — про эти «буржуйки»? — спросил Колотуха, когда Андрей кончил «клевать».
— Это не ерунда, а детали картины, из которой видно, что немцы хотят на Днепре перезимовать.
Он принял срочную радиограмму и тут же прочитал ее:
«Сообщите координаты для приема грузов. Прилетят три У-2. Среди вещей — рулоны для рации «ЗСТ-5» Артура Рубена, который сейчас находится в отряде Ивана Оленева и Терентия Живицы на левом берегу Десны, в районе Остра. Привет всем от меня и Ильи Гавриловича…»