А какую нравственность призваны питать эти двадцать или тридцать конту субсидий, какие светильники возжигают они на алтарях цивилизации? Я прошу Палату внимательно ознакомиться с богословским сочинением отца Инасио де Камарго, профессора Королевского коллегиума в Саламанке, относительно театров. Столь же горячо я прошу и Ваше превосходительство, и обе Палаты прочесть восхитительные страницы нашего ораторианца Мануэла Бернардеша{78} о театральных представлениях. Что есть комедии? Пусть вместо меня ответит этот выдающийся моралист и писатель, чей слог чище всех прочих: «Сюжеты комедий по большей части нечестивы, наполнены похотью, мирскими заигрываниями, любовными письмами, хороводами, прогулками, музыкой, подарками, визитами, гнусными притязаниями, безрассудными любезностями, сумасбродными обещаниями, химерами, невероятными затеями, обычно подстроенными слугой или сводней с помощью ключа, сада, фальшивой двери, беззаботности отца, брата или супруга дамы, и все это обычно заканчивается бесчестной связью, кровосмешением или прелюбодеянием; в комедии множество отвратительных посулов, льстивых похвал красоте, страстных любовных речений, обещаний постоянства; там соперничают страсти, страхи, ревность, подозрения, испуг, отчаяние, а в целом — истинно языческое идолопоклонство, во всем согласованное с нечестивыми законами Венеры и Купидона и с непристойными свидетельствами из книги Овидия «Ars amandi».{79}
Г о л о с а с г а л е р е и: Отлично! Браво! (В нескольких местах раздается смех и сдерживаемый хохот.)
О р а т о р: Сеньор председатель! Простым людям, пославшим меня в Палату, я расскажу о хохоте, которым были встречены мои слова здесь, среди избранников нации, только потому, что я осмелился сказать: страна, отягощенная долгами, не должна устраивать на деньги нации развлечения, угрожающие добрым нравам. Я скажу моим избирателям: пусть они перельют серьги и цепочки своих жен и дочерей в украшения для обнаженных плеч Лукреций Борджиа, получающих сорок золотых за вечер!
Сеньор председатель, наши предки, современники государя дона Мануэла и дона Жуана III,{80} посещали театры. То были времена, когда по течению Тежу поднимались эскадры, нагруженные индийским золотом. Творения португальского Плавта услаждали королевские дворцы, простонародные подмостки и рыночные площади. Было ли такое хоть раз, чтобы казна открылась для Жила Висенте,{81} дабы он получил награду за свой высокий дар? Почему со временем стало необходимым отправляться по белу свету и заманивать крикунов, которые так дорого продают воздух из своих легких, сотрясаемый горловым механизмом?
Г о л о с с м е с т а: Пришла цивилизация!
О р а т о р: А вместе с ней и нищета. Пришла цивилизация, которая поет и пляшет, в то время как три четверти страны плачут, цивилизация тех цивилизованных людей, которые говорят: «Coronemus nos rosis antequam marcessant».{82} Цивилизация смехотворного мота, который под превосходным тонким сукном сюртука скрывает рваную и зловонную рубашку. Великолепная цивилизация! Но я не знаю дикарей, которые могли бы ей позавидовать и пожелали бы ее обменять на свою дикость!
Сеньор председатель, пусть столичные сатрапы наслаждаются в часы досуга своей театральной цивилизацией. Пусть они теряют время, губят себя и теряют рассудок на этих игрищах и зрелищах, воскрешающих в памяти скандальные события, которые не должно бы зреть при свете цивилизации, восхваляемой моим ученым коллегой. Если им это нравится, то не таков я — человек иных времен и иных вкусов, противостоящий им разумностью своего времяпрепровождения. Но я требую, во имя справедливости и принимая во внимание бедность страны, чтобы провинциальных жителей не облагали податями ради поддержания лиссабонских увеселений. Я оспариваю право заставлять меня и моих соседей оплачивать звуки, извлекаемые из своих глоток теми, кто приехал сюда на заработки, потому что не нашел у себя на родине честного дела, позволяющего жить серьезно и на общее благо. И особенно я сожалею, сеньор председатель, о несогласном молчании моих коллег. Я один — пусть я один и буду побежден. Это не важно. Victis honus!{83} О малых делах говорят маленькие люди: Parvum parva decent.{84} Я отрекаюсь от славы, которая ждет благородного коллегу, недавно просившего субсидию для театра в Порту. Пусть золотая волна нашего казначейского Пактола{85} докатится и до Браги! Кто попросит субсидию для тамошнего театра? Справедливость требует этого! Мои избиратели тоже хотят театр. Театр и субсидию для любого уголка Португалии, где живет хотя бы один избиратель! Наша независимость мнима. Мы подобны сапожнику, который на Масленицу наряжается принцем. Что ж, хорошо! Да здравствует всеобщая комедия! Пусть Португалия станет театром от Монсана до мыса Рока!{86} Я прошу отправить итальянскую труппу и в мой округ. Мои избиратели хотят попробовать на вкус лиссабонские утехи, за которые они платят. Если я не могу, сеньор председатель, принести им добрую весть, что для них будут построены дороги, которые соединят их с остальной страной, пусть мне будет позволена честь привезти к ним Лукрецию Борджиа, кровосмесительницу и отравительницу Лукрецию, которая их воспитает и обратит на путь цивилизации. Я сказал.