Когда слово ему было предоставлено и в зале воцарилось заинтересованное молчание, владелец Агры поднялся и начал так:
— Сеньор председатель! Советники прежних государей Португалии, люди с ясным рассудком и достаточными знаниями, пресекали злоупотребления роскошью с помощью прагматик.{102} Это происходило тогда, когда подданные не знали меры в нарядах, наслаждениях и кичливости, гибельных для человека, а следственно, и для всего города. Святой памяти наш государь дон Себастьян{103} установил справедливые и суровые законы об использовании шелковых материй. А в те времена, сеньор председатель, Португалия еще пировала на золотой посуде из Пегу,{104} стены дворянских покоев еще были украшены тисненой кожей и персидскими набивными тканями. Эта Португалия уже не была ни сильной, ни деятельной, но еще преисполненной опьяняющими наслаждениями времен дона Мануэла и дона Жуана III.
В «Филипповы установления»{105} (книга 5, том 82, параграф 4 и далее) были включены основные законы об изменениях в судопроизводстве от 27 июля 1582 года. Они показывают, насколько благотворно железный жезл закона карал закоренелых преступников в интересах общества. (Один из депутатов заразительно зевает; за ним начинают зевать другие; премьер-министр засыпает.) Посмотрим, как наказывали нарушителей. Крестьянин лишался запрещенного наряда и платил штраф в пятнадцать крузадо, а дворянин платил на пятнадцать крузадо больше, чем плебей. Пусть Палата обратит внимание, что либеральные реформы не настолько установили равенство между сильным и слабым. В этих стенах звучат крики против привилегий и льгот, которыми обладало дворянство в старое время, ненавистное для невежд. Но если этим демократам случается попасть в когти правосудия, они взывают к кодексу равенства и тогда испытывают на себе, что красивые слова закона весьма далеки от его исполнения. Я возвращаюсь к предмету речи, сеньор председатель…
Г о л о с с м е с т а: И правильно поступаете.
О р а т о р: Благосклонный коллега мне льстит. Итак, к делу, сеньор председатель. Я сожалею о той роскоши, которую вижу в Лиссабоне! Повсюду золото, драгоценные камни, шелка, бархат, пышность и тщеславие! Кажется, что все эти люди только вчера вернулись из Индии на кораблях, доставивших дань с Востока! По улицам с грохотом проносятся экипажи, коляски и берлины,{106} словно каждый день здесь празднуют поход вокруг Мыса Бурь или открытие Земли Святого Креста,{107} и наперегонки транжирят сокровища, которые к нам приходят оттуда. Среди этих чванливых колымаг…
Г о л о с с м е с т а: На колымагах вывозят нечистоты!
О р а т о р: Думаю, вы правы, там находятся именно нечистоты… Сеньор председатель, я вижу, как, сторонясь этих чванливых колымаг, пробираются, тяжело опираясь на стену и боясь быть раздавленными, люди с печалью во взоре и скудно одетые. Среди них, думаю я, можно увидеть дона Жуана де Каштру,{108} отдавшего в залог свою бороду и владеющего лишь двумя деревьями в Синтре, а также Дуарте Пашеку,{109} бредущего в больницу, можно увидеть Камоэнса, который идет к братьям-доминиканцам за миской похлебки. Каждая эпоха насчитывает сотни таких прославленных жертв.
Г о л о с с м е с т а: Интересные вещи вы видите!
О р а т о р: Но я вижу также перст пророка, пишущего на стене девиз этого разнузданного празднества… (Пауза. Оратор застывает в позе статуи, вытянув руку и указывая на стену. Премьер-министр внезапно просыпается из-за смеха министра финансов.) Что я вижу? Уважаемый депутат желает знать, что я вижу? Вот сельское хозяйство Португалии, пожираемое иностранной продукцией! Вот португальский ремесленник, проданный в рабство в Бразилию,{110} потому что на родине ему не нашлось места! Вот грешный и испорченный чиновник, который ворует, потому что его жалованья не хватает на ту роскошь, в которой он разлагает себя. Вот тот, кто поставлен судить пороки и общественные язвы, но вступает в сделку с преступными богачами, чтобы соперничать с ними в привилегиях. Вот женщина низкого сословия, которая продает себя, чтобы иметь возможность подчеркнуть свою красоту украшениями. Вот толпы бездарностей, которые потоком врываются в канцелярии и требуют себе должность, а если не получают ее, то затевают заговоры. То, что я вижу, сеньор председатель, — это семь пропастей, и над каждой из них начертано имя одного из семи смертных грехов, которые опустошили Вавилон, Карфаген, Фивы, Рим, Тир и другие города. Вот что такое роскошь, сеньор председатель!