Небольшой, скудно обставленной, но чистой.
— Миленько, — спрыгнув на пол, я деловито обнюхала все углы, героически победила паука, решившего обустроиться со всеми удобствами в углу, между ножкой стола и стеной, и, пока Илис копался в шкафу, готовясь к походу в душ, успела попрыгать на кровати. На кровати не прыгалось. Твердая как доска, она не имела пружин и повторить трюк, что я изобразила в одном из номеров постоялого двора, в который забралась через окно на свет и вкусные запахи, у меня не получилось.
— Хазяин, нам нужна другая кровать!
— Зачем? — стягивая через голову рубашку, он не мог видеть, с каким озабоченным видом я тыкала лапой в тонкий матрас.
— На ней же невозможно спать! Это издевательство! Это не пе-да-го-гич-но, заставлять студентов спать на таких неудобных кон-струк-ци-ях…наверное, — многие слова и речевые обороты я выучила подслушивая разговоры, ещё когда жила в городе. И о значении некоторых из них имела довольно смутное представление.
— Можешь на ней не спать, — великодушно разрешили мне.
— Но как же? — спрыгнув на пол, я деловито подошла к полуголому двухметровому мужику, не чувствуя угрозы. — Где я тогда буду спать?
— На полу, — предложил он и уронил мне на голову свою грязную, пропахшую потом и дымом рубашку. Мне бы стоило помнить, что большой — не всегда умный, а чаще всего очень даже дурак. Вот как мой хозяин, например. Он вроде бы хороший и за целый день я смогла убедиться в том, что быть чьей-то намного лучше, чем быть ничейной, но порой так его покусать хочется.
Я замерла, тихо прошипев:
— Сними ее.
Со мной случались неприятности и похуже грязной мужской рубашки, но это было раньше. До того как у меня появился хозяин, и билет в новую, сытную и спокойную жизнь.
А тут раз и грязная, вонючая тряпка на голове.
— Скоро вернусь. Не скучай, — проигнорировав моё требование, он собрал все необходимое и ушёл, закрыв за собой дверь.
Он ушёл мыться, а меня оставил одну в незнакомой комнате, на полу, под этим.
Шансов на спасение у рубашки не было.
Забыв про брезгливость, я растерзала её, превратив в половую тряпку, а в завершение ещё и сделала то, о чем мечтала второй час.
К тому времени как чистый и довольный жизнью хозяин вернулся, на полу его ждала изодранная, едко пахнущая отходами жизнедеятельности горных рагр, кучка моего недовольства.
Получасовые скачки по комнате со страшными ругательствами, и обещаниями оторвать мне хвост и открутить уши, можно было считать приятным бонусом и наслаждаться погоней.
Как оказалось, когда тебя пытаются поймать не планируя сожрать, а всего лишь обещая всякие страшные ужасы, которые в жизнь едва ли воплотятся, играть в догонялки очень даже весело.
— Ушастая, ты же оттуда все равно рано или поздно слезешь…
— Лучше поздно! — со знанием дела сообщила я. Взлетев на шкаф, я забилась в дальний угол, прижимаясь к стеночке и со злорадством глядела на тянущуюся ко мне руку. Не доставал. Аж десять сантиметров не доставал. Я нашла себе надежное убежище. И это в первый же день!
— Ушастая! — рявкнул он.
— Неправда! — вякнула я.
И наступившая после этого тишина была полна искреннего удивления.
— А какая тогда? — после долгой паузы наконец-то спросил он.
— Голодная.
Скептическое фырканье было мне ответом.
— Холодная.
Озадаченная тишина.
— И нисчастнайааа! — взвыла не своим голосом, цапнув таки задумавшегося о чем-то Илиса за указательный палец.
— Уй! — рука тут же исчезла, а я, подползя к краю шкафа на пузе, имела счастье лицезреть озадаченного хозяина, задумчиво изучавшего свой покусанный палец. — Надеюсь, ты не ядовитая.
— Вот завтра и узнаем, — мстительно сообщила ему, любуясь нахмуренными бровями и поджатыми губами.
— Слезай, — велел он, позабыв про своё боевое ранение. Даже немножечко обидно стало. Я ж его до крови укусила, мог бы подольше по этому поводу попереживать.
— Зачем?
— В столовую пойдём. Было бы неплохо пообедать. Раз мы и вчерашний ужин, и сегодняшний завтрак пропустили.
— И правильно, что пропустили, — услышав о том, что меня сейчас накормят, я бесстрашно спрыгнула на хозяйское плечо, — скармливать живым, исправно функционирующим организмам утром то, что осталось с вечера — отвратительная привычка!
Меня ухватили за шкирку и быстро стянули с плеча, удерживая на уровне глаз:
— Портить чужую одежду, тоже плохо.
— Кааакую такую чужую? Это же была твоя рубашечка, а ты мой хазяин и у нас с тобой все теперь общее. И кровать, и одежда…и тарелка, — поджав задние лапки, я как можно жалобнее заглянула ему в глаза и сообщила, — и пузо пустое у нас одно на двоих.