– Сдурел? – крикнул ему кто-то из заключенных.
Там, впереди, назревала потасовка. Китаец Фынь, защищаясь от кого-то, молотил руками направо и налево. В тусклом полумраке замелькал зеленый огонь плазмы. Несколько псов взвились в воздух, и, перебирая лапами, приближались к месту схватки.
Стоило Касперу еще разок дернуться, как рядом с ним шумно задышала морда цербера.
«Не рыпайся – удавлю», – донеслась до него беззвучная команда. Мальчишке пришлось повиноваться.
Китаец Фынь тем временем скрылся за мохнатыми телами конвоиров. Послышалось раздраженное рычание собак, чьи-то вскрики.
Перед мысленным взором Каспера продолжали мигать зловещие слова: «Не рыпайся – удавлю... Не рыпайся – удавлю... Не рыпайся...» И вдруг очертания букв стали быстро расплываться, будто в голове мальчишки перегорел какой-то неведомый кинескоп. Он услышал внутри себя какое-то слабое потрескивание...
– Эй, малец! – окликнул его голос Китайца. – Фынь на проводе. Слышишь меня?
Голос казался спокойным. Каспер попытался отыскать Фыня глазами, но увидел только мельтешащие впереди хищные силуэты.
– Слышу, – ответил он, толкая мысли наугад, словно шары в кегельбане. – Что случилось?
Потасовка, видно, разгоралась не на шутку. Впереди полыхнула яркая зеленая вспышка. Чей-то пронзительный визг (Касперу представилось, как кто-то повернул ручку громкости до упора) огласил все подземелье.
– Тысяча чертей!.. – встревоженно воскликнул Китаец. – Не приближайся!
Каспер с трудом узнал его голос. Из эфира вдруг обрушился поток совершенно непечатных выражений, и малыш догадался, что Фынь ругается в пылу схватки, забыв обо всем на свете. Значит, ему приходится совсем худо... Церберы кружились около Китайца в бешеном хороводе, время от времени делая резкие выпады в его сторону. Похоже, еще не разу им не приходилось встречать такого упорного сопротивления.
– Граа-а-а-ууу! Гра-а-а-а-а!.. – рычали псы.
Каспер видел, как ослепительно сияющий зеленый шар пару раз врезался в морды церберам (вне всякого сомнения, это был кулак Фыня). Те с визгом отскакивали прочь, но затем бросались на свою жертву с удвоенной энергией и бешенством.
– Фынь! – закричал Каспер. – Я иду к тебе!.. Будь что будет!
Он глубоко вздохнул, мысленно отпуская вожжи, что сдерживали закипающую внутри плазму, и...
Вдруг все кончилось. В подземелье воцарилась тишина. Церберы, продолжая тихо рычать себе под нос, неспеша расходились по своим сторожевым постам. На месте схватки на какое-то мгновение образовалась пустота, похожая на воронку от снаряда, которую тут же заполнили заключенные, торопящиеся нырнуть в жерло котла.
Китаец Фынь исчез.
Каспер повернул голову. Цербер, что стоял над ним, успел отойти в сторону. Пес развернулся и, раскрыв в зевке страшную пасть, уселся на землю.
«Иди и работай», – выпыхнули холодным светом слова команды.
Мальчишка не пошевелился. Он почувствовал, как сзади его нетерпеливо толкают сокамерники.
– Двигай, двигай! – шептали они. – Жить надоело, что ли?
Каспер с трудом удержался от улыбки... Жить? Ха-ха. В Аббаде можно бояться только за свою смерть. Но стоит ли она того?
– Топай, не философствуй, – вдруг подхватил громкий и отчетливый голос Фыня. – Умный больно стал.
В этот момент Каспера сильно толкнули, и он поплыл вперед. Малыш обрадованно закрутил головой, отыскивая в толпе Китайца.
– Эй, Фынь! – звал он. – Ты где?
Но ему никто не ответил. Оказавшись внутри котла, Каспер внимательно обшарил глазами всех заключенных.
– Вы Китайца Фыня не видели? – спрашивал он.
– Нет. Отстань.
– А что с ним случилось?
– Смотреть надо было! Тебе в гроб очки забыли положить, что ли?..
Никто так и не рассказал мальчишке, что же приключилось этим утром у входа в котел. Было похоже, что все обитатели двести сорок пятой камеры о чем-то договорились между собой. Разумеется, Каспер догадывался о том, кто должен НАВЕРНЯКА знать о судьбе Китайца... Но Уджо Гаечный-Болт и Кислый Юджин молча сторонились его.
Малыш время от времени мысленно окликал Фыня. Тот так и не отозвался. Касперу было совершенно непонятно, чей голос велел ему не философствовать во время спуска в котел... Может, это говорил цербер-конвоир? Нет, решил мальчишка, пес не мог ему такого внушить. «Встать», «Смирно», «Не двигаться» – вот и все, на что способны церберы.
Только вечером, в камере, Каспер окончательно понял, что Китаец Фынь больше не вернется. Он чуть не заплакал от одиночества и страха – чувства такого безграничного, какое охватывало его лишь на пороге смерти.