– Леди Ирен, не могу не напомнить Вам, что не имею права Вас касаться просто по своему желанию.
– Глупости какие! – вздохнула она, сделала несколько глотков и негромко звякнула чашкой о блюдце, затем повернулась лицом к дворецкому, и Руперту пришлось сделать то же самое. – Мне кажется, мы с тобой намного больше, чем просто госпожа и слуга. Или ты относишься ко мне, как относился бы к любой другой, кто стал бы твоей госпожой? – Ира говорила с уверенностью, которой, однако, не чувствовала.
– Леди Ирен, я жизнь за Вас готов отдать! – В голосе дворецкого даже посторонний уловил бы возмущение, не говоря уже о той, кто понимал Безупречного лучше, чем кто бы то ни было.
Ирины губы дрогнули, но улыбка так и не появилась.
– У меня здесь нет никого ближе тебя, – Ира говорила еле различимо, но в ночной тишине Руперт слышал её прекрасно. Но даже если бы не смог, почувствовал бы сердцем. Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но леди оказалась проворнее и приложила указательный палец к его губам. – Шш… Давай просто так посидим. Мне с тобой хорошо…
Внутренняя борьба отразилась на вечно спокойном лице дворецкого. Он сжал зубы, в душе бушевало пламя, скованное льдом, наращённым годами одиночества. И наконец появилась трещина, пока совсем незаметная, но именно сквозь неё просочились давно сдерживаемые чувства. И Руперт вдруг сам очень осторожно, бережно и нежно обнял Иру и притянул к себе. Сердце её застучало громко-громко, и, казалось, что его биение разбудит всех в округе. Но слышал его только тот, чьё собственное сердце билось в унисон.
Ира на миг замерла, пытаясь понять, не сниться ли ей всё это, но нет, ни один сон не был таким тёплым, таким надёжным. Рядом с Рупертом она чувствовала себя защищённой, он давал ей ту уверенность, о которой она всегда и мечтала. И Иру тянуло к нему до безумия, совсем, совсем не по-дружески. И если она хоть что-то понимала в мужчинах, то и его тоже. Оставалось только понять, как переупрямить упрямца.
«Не дрейфь!» – сказала она себе, улыбнулась и счастливо вздохнула. Как же здорово, что она вернулась в родной мир!
– Леди Ирен, – спустя какое-то время произнёс Руперт, он по-прежнему обнимал её, – пора в постель.
– О!..
– Леди Ирен…
– Да поняла я, – хмыкнула она, а про себя подумала: – «Уже и помечтать нельзя».
Она с нежностью потёрлась щекой о его грудь, вспоминая, как та выглядит без одежды, и с сожалением высвободилась из его объятий.
Выбравшись из беседки, Ира хотела было взять Руперта за руку, но в последнюю секунду остановилась, решив, что не стоит торопить события, а то ещё и спугнуть можно. Когда они дошли до покоев леди, дворецкий поклонился.
– Спокойной ночи, леди Ирен.
– Спокойной ночи, Руперт. – И всё-таки она не удержалась, и всё-таки она рискнула. Привстав на цыпочки и сомкнув пальцы в замок за спиной, Ира поцеловала дворецкого в щёку. – Сладких снов!
Почувствовав себя влюблённой девочкой-подростком, она хихикнула и скрылась за дверью. А Руперт остался смотреть туда, где только что стояла его взбалмошная леди. Он чуть слышно хмыкнул, покачал головой и отправился к себе, чтобы принять холодную, нет, ледяную ванну.
А Ира, оказавшись у себя, прижалась спиной к двери и зажмурилась. Ужасно хотелось визжать, прыгать по комнате, кружиться, но ночь была в самом разгаре – все видели уже десятый сон.
Не все. Вопреки ожиданиям Феликс не спал. Сцепив лапки на груди, он сидел на подушке и грозно-грозно смотрел на ночную гулёну.
– И где это ты шляешься? А? – Хомяк как мог копировал интонацию сердитого отца, но смех предательски прорывался.
– Я не шляюсь, я дышу свежим воздухом. – Ира подошла к нему и присела на корточки. – А тебе почему не спится? Проголодался?
– Проголодался, – не стал отрицать он. – Проголодался, поел, ещё раз поел, а тебя всё нет.
– Волнуешься?
– Конечно, волнуюсь! Если с тобой чёт случится, патлатый твой со всех шкуру сдерёт и не поморщится. Ещё и на вертел натянет через ж…
– Жуть какая! – расхохоталась Ира. – Не наговаривай на человека. Он замечательный! И вообще, я с ним гуляла.
– О-пань-ки… – заинтересовался Феликс, мгновенно позабыв о том, что собирался долго и упорно строить из себя грозного папашу. – А ты шустрая! Ну, колись, чё у вас уже было? Колись, Ирка!
– Да не было ничего! – вспыхнула она. – Мы даже за руки не держались!
Говорила она правду, а об остальном предпочла умолчать.
– Как дети, чесслово, – вздохнул хомяк. – Бабе почти тридцатка…
– Мне двадцать пять!
– Повторяю, бабе почти тридцатка, а она даже за ручки держаться не научилась. Ирка, блин! Всему тебя учить надо!