ни одной тонны угля для миноносцев, а следовательно, и невозможность немедленной организации операции в направлении на Баку;
ни одного танкера для начала доставки нефти (из Грозного) «в Россию» ввиду того, что враги увели или затопили весь тоннаж, пригодный для этой цели.
5 апреля. Петровск-порт.
Теперь стало известно, что накануне подхода головных частей XI армии в город ворвались с гор те самые отряды революционных сил, организации которых мы обязаны Орджоникидзе и Кирову.
Вот почему город относительно мало пострадал, а враги не успели вывезти все свои запасы. Интендантские трофеи немалые и весьма кстати.
По той же причине не все, кто хотел, успели удрать. Скрываются по квартирам.
* * *
По приглашению Лузгина спускался в первую кочегарку.
Впервые в жизни увидел и понял в буквальном смысле старое выражение «подмести уголь под метелку». Кочегары, выбрав лопатами по углам и пазам все, что можно, сметали голиками в небольшие кучки угольный мусор и пыль.
Совещание на«Либкнехте»
У всех без исключения, даже у озабоченных штабников, новое выражение лиц и глаз. Победа и уверенность в дальнейших успехах меняют настроение, хотя трудностей впереди хоть отбавляй.
Комфлот только что появился, бодрый и возбужденный после переговоров с командованием фронта и ревкомом. Видимо, «моряки не подкачали», и с армией полная договоренность.
В момент, когда комфлот сел на председательское место (в кают-компании флагманского эсминца), к нему подошел наопер Лепетенко и молча протянул бланк депеши, демонстративно заслоняя телеграмму папкой так, чтобы никто не мог заглянуть.
Все навострили уши.
Комфлот потер от явного удовольствия ладони рук и спросил:
- Когда можем сняться?
- Сейчас на «Либкнехте» обмеряют ямы. Возможно, придется ограбить другие миноносцы… (Ехидный смешок командира «Деятельного» и смущенная улыбка командира «Расторопного».) Одновременно ищем в порту и на железной дороге. Если «Дельный» придет с полным запасом, то лучше взять у него, но его места пока не знаем.
- А как истребители?
- Сольем бензин со всех на одного. В лучшем состоянии «Зоркий». К утру армейцы обещают дать одну цистерну грозненского бензина. Поэтому, очевидно, раньше утра выйти не удастся.
Обстановка (доклад начштаба):
- Отряд Арского, по расчетам, начал операцию в Кизлярском заливе, но связи с ним пока нет.
Александровск-форт по-прежнему занят казачьими частями генерала Толстова. Там же часть вражеских кораблей. Состав их неизвестен.
Таким образом, мы преодолели условную линию Чечень - Александровский, южнее которой безраздельно господствовал англо-белогвардейский флот, если не считать прорыва блокады отдельными рыбницами (из которых часть погибла).
Решение:
- Комфлот с начштабом и начдивом на «Либкнехте» совместно с истребителями срочно (очевидно, утром) уходит к форту Александровский.
Туда же вызываются «необходимые» корабли и десант с 12-футового рейда {49}.
- Астраханский штаб по старому плану проводит операцию под командованием Арского (флаг - на крейсере «Каспий»), с десантом моряков - с целью захвата базы противника на острове Чечень и в Аграханском заливе. Однако теперь для Арского прикрытие с моря осуществляется само собой, нашим набегом на форт и занятием Петровска.
- В Петровске за старшего остается Славянский.
- Главная задача - добыть уголь для всего дивизиона (включая «Дельного») и оказать огневую поддержку передовым частям XI армии. Приготовиться к высадкам тактических десантов в тылу фланга белогвардейских войск.
- Организовать по требованию Военсовета XI армии переброску морем наших частей, наступающих на Баку (и их грузов), в связи с малой пропускной способностью однопутной железной дороги и плохим состоянием шоссе.
- Командир «Деятельного» (по совместительству) назначается начальником охраны водного района Петровской базы. Учитывая наличие у противника торпедных катеров, установить боны и режим плавания в пределах водного района, считаясь с интересами рыбаков.
- Кому-то (пропустил) поручены тыловые вопросы и перебазирование флотилии на захваченный порт, минуя ранее намеченную базу на острове Чечень. Последнюю использовать для размещения авиагидродивизиона. Все пригодное для флота перебросить в Петровск-порт.
* * *
Когда расходились с совещания, на горизонте показался «Дельный». При швартовке, отрабатывая не той машиной, он бушпритом снес ящики, тумбы и нескольких зевак.
В тот же вечер «Дельным» командовал т. Битковский.
* * *
На «Деятельном» собрал портовых чиновников. Вид испуганный.
Когда потребовал представителей от рабочих и матросов, произошла заминка.
Еще не сорганизовались. Вернее, живут врозь. Администрация отдельно, рабочие отдельно. И своих и нас называют «господами» (через два-три дня все утряслось).
Один инженер из портовых мастерских начал энергично помогать, опираясь на двух старых мастеровых и такелажмейстера. Администрация постарше, не успевшая удрать, отсиживается по домам.
Самые главные удрали, прихватив кассу.
* * *
Запасов леса - никаких. Здесь это вечно дефицитная статья, а нам нужны срочно бревна для бонов.
Усилиями рабочих где-то нашли старые телеграфные столбы и разобрали какие-то сараи. В кузнечном цехе отковывают бугеля и скобы для крепления секций бона и большие шипы, чтобы английские катера с ходу не могли перескакивать через боновое ограждение.
Только сейчас, сидя с инженером над чертежами (его проект), понял, почему комфлот посадил меня на это дело. Очевидно, он вспомнил о моем участии в отражении налета британских катеров на Кронштадт 18 августа прошлого года, и, следовательно, я должен знать больше других, как с ними надо обращаться.
Как ни гонят все, кто участвует в постройке заграждения (включая и боцманскую команду «Деятельного»), раньше как через сутки готово не будет.
С 3 на 4 апреля (ночью, Петровск-порт).
Еще один урок политграмоты
За углом от ворот старой городской тюрьмы прямо на земле, вернее на камнях, - большое число трупов.
Сколько же их было, если с дальнего конца санитары давно уже носят на носилках?
Тошнотворно-сладковатый теплый весенний воздух кажется отравленным. Это ощущение настолько сильно, что преследует и чудится даже тогда, когда спустишься с горы и тебя давно обдувает чистейшим морским бризом.
И потому, что нет никакого боя, стрельбы, а фронт где-то за сотню километров, потому, что ярко светит солнце, что небо голубое, а между камнями пробивается молодая зеленая травка, - эти груды трупов представляются настолько нелепыми, невероятными, что смотришь и не веришь.
А смотреть надо. И запомнить надо.
И при чем здесь фронт, если ближе всех к моим ногам лежит беломраморная женщина с грудным ребенком, прижатым к груди? И ребенок, и рука, и плечо рассечены одним ударом клинка.
Сознание подсказывает технику: сделано с коня, наотмашь. Но сознание не вмещает цель, смысл. Зачем?
Какой- то чернец из церкви (или монастыря), что примыкает к тюрьме, размеренным, тихим голосом в сотый раз рассказывает, что «при отступлении торопились… вагонов не хватало… можно сказать, уже часть города отрядом с гор уже занята была… да вот опоздали…».
Мимо него, прислушиваясь, но смотря на убитых, проходят медленным шагом, сняв фуражки или буденовки, железнодорожники, красноармейцы, бабы, подростки, моряки… Проходят, не проронив ни слова. Плачут украдкой, скрывая. Накануне, говорят, были душераздирающие сцены опознания родных и близких, а сейчас уже только «посторонние».