Больше всего я сожалею о том, что отец так никогда и не услыхал этого рассказа Пилада. Он бы, я полагаю, очень его заинтересовал. Но пора мне рассказать о его беседе с Кассандрой, насколько я смогу восстановить ее в памяти. Ведь та беседа произошла до событий, изображенных Пиладом.
Как это случилось, я уже не могу точно припомнить. Агамемнона еще раз вызвали, кажется, по поводу жертвоприношения в честь завтрашнего отплытия или еще по какому делу. Во всяком случае, отец ненадолго остался в палатке с Кассандрой наедине. Она стояла где-то в углу, словно всеми позабытая.
- А правду ли о тебе говорят, - спросил он, - будто ты можешь предвидеть будущее?
Не получив ответа, он обернулся к ней и вдруг на секунду ощутил страх. Ему почудилось, что она - или тень, что ее укрывала, - дрожит.
- Почему ты стоишь? - спросил он. - Подойди сюда и сядь со мной. Хочешь глоток вина?
- Спасибо, - прошептала Кассандра.
Она подошла ближе, но остановилась все-таки в некотором отдалении от стола. Будто лань, говорил потом отец. Из рассказа Пилада можно было заключить, что она была очень маленькой и хрупкой. По словам же отца - а он был все-таки наблюдателен, - она совсем не была низкорослой. Видимо, это впечатление создавалось от ее робости. Отец нашел, что вид у нее несколько одичалый, неряшливый. Не помню уж, в какой связи он об этом упомянул. Может быть, он удивился ревности Елены или любви бога.
- Не бойся, - попробовал он успокоить ее, - я не буду выспрашивать тебя о своей судьбе.
- Это и не нужно, - ответила она, быстро взглянув на отца и снова опустив глаза.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Что все и так ясно.
Отец все-таки не понял ее, но решил не вдаваться в подробности, а спросил наобум:
- А с Агамемноном, значит, не все ясно?
Она, казалось, опять задрожала и оглянулась, будто хотела убежать.
- Ну ладно, ладно, - быстро сказал отец, - я просто так спросил. Царь мой друг, и я забочусь о нем, вот и спросил... И ты сразу это по нему заметила?
- Когда вы проходили втроем. Бывает облако вокруг людей. Вот и вокруг него оно тоже есть.
- И потому ты пришла сюда?
- Да.
- Чтобы сказать ему?
- Не знаю. Может, я снова уйду. Я сама еще не знаю.
Похоже, она и впрямь не знала, и это ее мучило. Она пришла против воли.
- А стоит ли? - сказал отец. - Люди все равно этому не верят.
- Он поверит.
- Ты убеждена?
- Да.
- Но ведь предсказывала же ты троянцам поражение за много лет, а они не поверили.
- Тут и предсказывать было нечего.
- А как же ты это распознала?
- Река наполнилась кровью, равнина была вся в клубах ныли и усеяна мертвецами. А прежде всего - запах. Уже тогда, в те годы, пахло, как сейчас, - сожженными домами и погребенными под ними трупами. Но мои сородичи умащались благовониями и ничего не замечали. Меня они ненавидели.
- А ведь совсем еще немножко - и войну проиграли бы мы, а не вы. Не так уж все было ясно.
- Да нет, ясно.
- Этот дар у тебя от Феба?
- Это наказание.
- Значит, люди правду говорят?
- О чем?
- Что ты оскорбила Феба...
Кассандра не ответила, только вопросительно взглянула на отца.
- Я спрашиваю не из любопытства, - пояснил он, - ты не думай. Меня считают очень умным - ты это, наверно, слыхала. Ну хорошо, такова моя слава среди людей. Прослыть умным нетрудно - надо только молчать и ждать, пока другие выговорятся. Когда они все утомятся и уже перестанут соображать, что к чему, надо сказать два-три слова. И тебя сочтут мудрецом. Невелика хитрость. Предвидеть будущее, как ты, я не могу. Но примерно можно прикинуть, как тот-то и тот-то поступит в таком-то и таком-то положении. Поэтому я никогда не сказал бы человеку: "Сделай то-то и то-то!" - потому что он все равно не станет этого делать. Но я попытался бы поставить его в такое положение, чтобы он вынужден был действовать так, как это в его силах. Стало быть, я в отличие от тебя делал бы прямо противоположное. Конечно, это очень редко удается. Не знаю, понятно ли я говорю... Итак, ты пришла сюда, чтобы возвестить Агамемнону его судьбу.