Рати, приведенные сыном Оилея под Трою, не имели ни медных шлемов, ни круглых щитов, ни «возвышенных ясенных копей». Локры в бою старались держаться сзади и предпочитали сражаться, в отличие от остальных ахейцев, на приличном расстоянии от врага — при помощи луков и стрел.
Единственное, в чем показывал особую удаль Аякс, было преследование поверженных уже врагов:
Более всех поразил Оилеев Аякс быстроногий:
С ним из вождей не равнялся никто быстротой
на погоне
Воев бегущих, которых ужасом Зевс поражает.
В этой связи совсем не кажется удивительным поведение Аякса в захваченной Трое. В первую очередь он, как, впрочем, и многие другие, бросается искать себе добычу.
Набрав довольно ценностей материальных, он вспоминает, на свою голову, о пророчице Кассандре, одной из достопримечательностей Трои. То ли затмила ему разум ее громкая слава, то ли ему захотелось обладать этой вечной, хоть уже и не молодой, девственницей, то ли надеялся он получить за нее богатый выкуп, — сейчас сказать трудно. Как бы там ни было, он пронесся по охваченным пожаром улицам Трои и, в полном вооружении, влетел в храм Афины, где искала спасения от неистового вещая Кассандра.
Она припала к статуе богини и обняла ее изображение руками.
Этот жест означал полное подчинение воле высокой покровительницы. Человек, попросивший подобным образом помощи у бога или богини переходил под их защиту и становился неприкосновенным.
Разгоряченный долгим преследованием, Аякс позабыл, в помрачении, все освященные временем законы. Он грубо схватил Кассандру и с такой силой дернул, что священная статуя, за которую та держалась, упала на пол храма и разбилась.
Предрекать нарушителю божественных законов недобрую участь уже не было нужды.
Афина Паллада была хранительницей не только Афин, но и многих греческих и иных городов. Сами же ахейцы ужаснулись преступлению злобного Аякса и приговорили его к немедленной смерти.
Теперь уже самому нарушителю законов пришлось искать помощи у оскорбленной им богини.
Афина, соблюдая заключенный с людьми договор, не позволила бывшим соратникам Оилеева сына расправиться с ним в ее храме. Она дала ему возможность выйти вместе с Агамемноном в открытое море, позволила даже достичь берегов Эвбеи и здесь, у самого Герейского мыса, возле поднимающихся из воды, опасных для кораблей скал, наслала великую бурю.
Много ахейских судов погибло в этот день, но для корабля Аякса дочь Зевса приберегла отцовскую молнию. Ею она и поразила утлое суденышко.
Корабль Аякса сгорел дотла, а сам он спасся только благодаря помощи бога морей Посейдона, сжалившегося по старческой привычке над несчастным мореплавателем.
Однако Аякс, выброшенный на одну из Герейских скал, не успокоился и принялся утверждать, будто бы спасся сам, без какой-либо помощи богов и даже против их воли.
Тут не выдержал и Посейдон. Он взмахнул своим трезубцем и пригвоздил им Аякса к скале, на которой тот сушил одежду.
Скала не выдержала такого удара, она раскололась надвое и, обрушившись в море, увлекла в пучину того, кто прогневал богов.
Так закончил свою жизнь очередной искатель тела и души троянской пророчицы Кассандры. Не зря Александра, ее второе имя, означает буквально «погубительница мужей».
Первым, последним, да и вообще единственным мужчиной в полном смысле этого слова был в жизни Кассандры легендарный Агамемнон — царь Микен и Аргоса, вдохновитель, организатор Троянской войны, а также предводитель огромного войска.
Судьба этой незаурядной личности была предопределена задолго до ее появления на свет.
Родной дед Агамемнона, Пелопс, был сыном царя Тантала и внуком самого Зевса. Изгнанный из родного города Сипила (в Малой Азии) троянским царем Илом, он приплыл в ту область Греции, которая станет потом называться по его имени Пелопоннесом, и, совершив нескольких преступлений, женился на Гипподинамии, дочери царя Писа Энамая, что позволило ему воцариться в этом городе. Однако своими преступлениями он навлек на себя проклятие, тяготевшее над всем его родом.
Борясь за обладание отцовским наследством, Атрей и Фиест, сыновья Пелопса, всю свою жизнь находились во взаимной вражде, Атрей по недоразумению убил своего собственного сына, подосланного Фиестом, в отместку за что угостил брата зажаренным мясом его, Фиеста, детей.
Заодно он сбросил в море собственную жену Аэропу, способствовавшую козням деверя, и, не довольствуясь этим, подослал к Фиесту его последнего сына Эгиста (Эгисфа), воспитанного вдали от отца.