Известны два предсказания Кассандры, связанные с именем ее старшего брата, Гектора, главного защитника Трои.
В первом из них она пророчествует о гибели отважного героя от руки героя ахейского, Ахилла, мстящего в данный момент за смерть своего друга Патрокла, которого многие исследователи признают как бы за двойника сына Пелея.
На этот раз Приам с Гекубой если и не поверили до конца «лживой» вещунье, то были очень обеспокоены за судьбу Гектора в силу своей родительской любви.
Приам решил убедить сына отказаться от битвы с Ахиллом:
«Гектор, возлюбленный сын мой! Не жди ты сего
человека
В поле один без друзей, да своей не найдешь ты
кончины,
Сыном Пелея сраженный: тебя он могучее в битвах!»
Вторит мужу и мать Гектора, Гекуба, обнажив перед сыном иссохшую материнскую грудь:
«Сын мой! Почти хоть сие, пожалей хоть матери
бедной!
Если я детский твой плач утоляла отрадною грудью,
мужа,
В стены вошед, отражай; перед ним ты не стой
одинокий!
Если, неистовый, он одолеет тебя, о мой Гектор,
Милую отрасль мою, ни я на одре не оплачу,
Ни Андромаха супруга; далеко от нас от обеих
В стане тебя мирмидонском свирепые псы
растерзают!»
Гомер вложил эти слова в уста Приама и Гекубы, но те, в свою очередь, просто повторили предсказание Кассандры, которая понимала, что ее речи не вызовут у брата решительно никакого отклика.
Гектор же не мог уклониться от боя по двум причинам.
Во-первых, он понял свою ошибку, совершенную тогда, когда не укрылся с войском за стенами Трои прежде, чем в битву вступит Ахилл, а во-вторых, он поверил богине Афине, обещавшей свою помощь, которой он впоследствии так и не дождался.
Ахилл, как и предсказывала Кассандра, одержал победу, после чего продырявил ноги погибшего, продел сквозь них крепкий ремень и привязал к колеснице. Он уколол коротким дротиком коней, и колесница поволокла тело великого троянского героя в стан ахейцев.
Второе предсказание пророчицы свершилось тогда, когда она первой увидела Приама, возвращающегося с трупом старшего сына. Только после этой сцены поверил Кассандре еще один человек — вдова ее брата Андромаха, теперь твердо знавшая, что великая Троя действительно падет, а всех троянок греки уведут, пленив их. Будет при этом убит и ее сын Антианакс.
После того как на несостоявшейся свадьбе Ахилла погибли оба жениха — сам Ахилл и первая любовь Кассандры Кореб, — здоровье троянской пророчицы резко ухудшилось. Она все реже приходила в себя, проводя большую часть своей обессмысленной жизни в объятиях глухого безумия.
Мрачные видения витали перед ее глазами, но одно из них повторялось ежедневно: скорченное тело Париса с застывшим на лице выражением ужаса.
Тем временем Одиссей, предпочитавший, как некогда Ахилл, действовать из засады, подслушал слова троянского прорицателя Гелена, говорившего о некоем способе, которым можно овладеть Троей.
На удивление легко взяв верховного птицегадателя в плен, Одиссей добился от него важного признания. Оказалось, что Троя будет взята лишь в том случае, если на подмогу к ахейцам прибудут сын Ахилла Неоптолем и друг Геракла Филоктет с подаренными ему отравленными стрелами.
Филоктет уже воевал однажды с Троей, помогая Гераклу расквитаться с отцом Приама Лаомедонтом. Он знал, где находится жертвенник, поставленный в честь покровительницы острова Хрисы, на котором нужно будет принести ритуальную жертву, без чего взятие Трои состояться никак не могло.
При высадке на остров Филоктет попался на глаза огромной то ли змее, то ли гидре, охранявшей алтарь, и укус ее был столь ядовит, что он едва не потерял сознание. В скором времени укушенная нога у него распухла, из раны потек зловонный гной.
Как всегда, выручил греков Одиссей, посоветовавший просто бросить несчастного друга Геракла где-нибудь на берегу.
Так и сделали. Проплывая мимо острова Лемноса, греки спустили уснувшего Филоктета с корабля, отнесли его на пустынный берег и оставили там с луком и знаменитыми стрелами.
Теперь же неожиданно выяснилось, что без участия старого воина Трои не взять.
С Неоптолемом все обошлось без каких-либо осложнений. Немного поплакала, вспомнив мужа, Дендамия, а сам юноша, жаждавший воинской славы, едва не запрыгал от радости.
Гораздо труднее пришлось с Филоктетом, робинзонада которого растянулась на девять долгих лет. Рана на его ноге так и не зарубцевалась, образовалась своего рода трофическая язва. Ему трудно было ползать по скалам в поисках воды и пропитания. С большим трудом удавалось высечь огонь. А виновниками всех этих страданий были высокомерные дети Атрея, Менелай и Агамемнон, а также ублюдок Сизифа Одиссей.