От неудобств неустроенной, кочевой жизни захворала Елена. Пока муж на пирах, она все чаще вспоминала счастливую жизнь с красавцем Парисом, а главное, чувствовала себя виновницей гибели одного из самых богатых и могущественных городов Азии.
Речь шла при этом не столько о похищении ее Парисом, а о том приснопамятном дне, когда она совершенно неожиданно для себя опознала в одном из грязных, несчастных нищих, собиравших подаяние на улицах Трои, не кого иного, как известного своей великой хитростью Одиссея, исполнявшего в тот день роль соглядатая.
Елена привела Одиссея домой, омыла его тело и поклялась, в память о прошлом, не открывать троянцам, кто он такой.
Все нужное выведал Одиссей в стане троянцев, а на следующий день проник вместе с Диомедом в город и выкрал из храма палладий Афины, взамен которого и был преподнесен позднее деревянный данайский конь.
Вылечила Елену египетская колдунья Полидамна, жена некоего Фоона. Она подарила ей чудесное лекарство, изготовленного из сока волшебного растения. Тот, кто принимал его в вине, забывал самое тяжелое горе. Судя по всему, это были небольшие коричневые шарики, скатанные из загустевшего молочка опиумного мака, то есть современный терьяк.
При возвращении из Египта Менелаю пришлось пристать к острову Фарос, где он вынужден был в течение двадцати дней дожидаться попутного ветра. За это время кончились съестные припасы, и над путешественниками нависла угроза голодной смерти.
Спасла Менелая и Елену богиня Идофея, дочь морского бога Протея. Она подучила спартанцев: нужно завладеть ее отцом и заставить его открыть волю богов.
Рано утром Менелай, прихватив трех самых крепких матросов, вышел на берег моря и надел на себя шкуру тюленя, принесенную Идофеей. То же самое сделали его спутники, после чего легли на теплый песок и стали ждать морского старта.
Когда ничего не подозревающий Протей выплыл из моря со стадом принадлежавших ему тюленей, то, пересчитав свое движимое имущество и удостоверившись в его целости и сохранности, завалился греть на солнышке старые кости.
Дождавшись благоприятного момента, Менелай с товарищами бросились на спящего старика. Напрасно превращался Протей во льва, змея, пантеру, кабана, воду и дерево, крепко держали его руки воинов и мореходов. Наконец старец смирился, принял свой обычный вид и поинтересовался причиной, вызвавшей такое беспримерно наглое обращение с ним.
Менелай хотел узнать лишь имя бога, которого он прогневал.
Протей повелел царю Спарты снова вернуться в Египет, принести там в жертву богам сотню упитанных быков, после чего они, боги, смилостивятся над ним и позволят благополучно вернуться на родину.
После этого великий прорицатель предсказал Менелаю и Елене их судьбы, открыл будущее и остальным грекам.
Менелай вернулся в Египет, исполнил все требования богов, получил их высочайшее прощение в виде попутного ветра и через несколько лет вернулся, наконец, в родную Спарту, где жил долго и счастливо, а после смерти попал вместе с Еленой на остров блаженных, они же — Елисейские поля.
В отличие от шумной парижской улицы, жизнь на этих полях продолжалась вечно и беспечально.
Критик Гомера Дион Хрисостом, прозванный Златоустом, пишет о том, что Менелай вообще не вернулся из Египта: «Помимо прочих свидетельств прихода Менелая в Египет, о том говорит хотя бы округ, названный его именем, — чего не могло бы быть, если бы он побывал здесь, просто сбившись с пути, и оставался недолго. Но он женился на царской дочери и поведал жрецам историю похода, ничего от них не утаивая. Гомер почти наверное знает это и на это намекает, сказавши, что Менелай после смерти был отправлен богами в Елисейские поля, где нет ни снега, ни бурь, но круглый год ясная и теплая погода: в Египте то как раз так оно и есть. Мне кажется, что некоторые из более, поздних поэтов тоже о том догадались. Так, один из сочините — лей трагедий говорит, что против Елены, едва она возвратилась, Орест замыслил худое, но она исчезла одновременно с чудесным явлением ее братьев. Он никогда не сочинил бы такого, будь всем известно, что Елена потом поселилась в Элладе и была супругою Менелаю».
Остается добавить, что Еврипид (которого, не назвав, упоминает Дион) вообще считал, что Парис в свое время похитил не Елену, а ее призрак. Этот же призрак встречает в горящей Трое и Менелай. Именно его он хочет принести в жертву и отказывается от этой мысли тогда, когда Афродита забирает призрак на небо и возвращает настоящую Елену, чья золотая цепь, по свидетельству софиста Атенея, была предметом почитания в Дельфах.