Тем временем где-то далеко на чужбине подрастает сын Агамемнона Орест.
А в самом дворце бродит тенью убитого отца скорбная девушка по имени Электра, которую боится и ненавидит мать, а отчим, Эгист, хочет заточить в темницу. Одной лишь мечтой живет эта отверженная — встретить брата Ореста и быть свидетельницей того, как отомстит он за смерть отца.
Орест — единственный сын Агамемнона и уже только по одной этой причине должен стать мстителем. А ведь есть еще и царский трон, захваченный тираном, есть наследственное право на него.
Будучи по природе своей мягким и отзывчивым, Орест вырос среди добрых друзей и вряд ли решился бы на убийство, если бы его не направлял бог Аполлон, в руководящей роли которого признается, по Софоклу, и сам Орест:
Итак, когда в святилище пифийское
Явился я и вопросил, каким путем
За отчее убийство отомстить могу, —
Вещает мне владыка Феб и требует,
Чтоб я своей рукой, — прибегнув к
хитрости, —
Один свершил убийство правосудное.
Жизнь Клитемнестры после того, как она собственными руками совершила злодеяние над Агамемноном, а потом и его трупом, превратилась в кромешный ад. Она полна страха, ночью не дают покоя мрачные сновидения. И причиной всему — знание, что жив еще ее собственный сын, которому суждено., если верить предсмертному предсказанию вещей Кассандры, отомстить за ужасную гибель своего отца. А не верить словам Кассандры было теперь невозможно, ибо с ее смертью исчезло и заклятие Аполлона. Выяснилось, что все пророчества троянки исполнились в точности так, как она и предсказывала.
Все, кроме одного, последнего…
В душе Клитемнестры живет тайная надежда на то, что оно, может быть, и не исполнится. Даже сам Аполлон делал иногда ложные пророчества, так было, например, когда он приказал построить афинянам деревянные стены, которые так и не смогли защитить город от нападения Ксеркса, и погибло большое число жителей Афин.
Клитемнестра надеется на преждевременную гибель своего сына, но вслух эту надежду не высказывает. Ей приходится хитрить со своей совестью, когда она убеждает Электру в своем праве на мщение за погубленную Агамемноном Ифигению.
Впрочем, смутить Электру трудно, да и сама Клитемнестра не убеждена в своей правоте. Поэтому она не может вынести взгляда дочери, поэтому, узнав о мнимой гибели Ореста, она, не смущаясь, с чувством большого облегчения признается в своем счастье. При этом еще и пытается обмануть себя и других рассуждениями о том, что мать ни при каких обстоятельствах не способна возненавидеть своего ребенка, но раз так повелела Немезида, то смерть Ореста вполне справедлива.
Клитемнестра
Нелегок труд родителей: и зло терпя,
Детей своих не в силах ненавидеть мы.
Талфибий
Коль так, пожалуй, наш приход напрасен был…
Клитемнестра
Нет, не напрасен! Да и как напрасным звать
Его ты можешь, — верным мне свидетелем
Представ о смерти сына, что от нас ушел,
Мою отринул грудь и ласку, чуждым стал
Мне беглецом — и более не виделся;
В отцеубийстве обвинял — и местью мне
Ужасною грозил, меня покинувший,
Так что ни днем, ни ночью — никогда уже
Приятный сон очей не осенял моих,
Но постоянно я о смерти думала…
Теперь же мы (избавившись от ужаса
Пред ним и перед нею — самой лютою
Бедою, в доме жившей и сосавшей кровь
Мою!) — теперь, угроз ее не слушая,
Жизнь нашу будем проводить в спокойствии!..
В минуту нападения мстителей, Ореста и Электры, первый крик Клитемнестры обращен к отсутствующему Эгисту. Этим она полностью выдает себя. Не чувство мести за гибель дочери руководило ею, а преступная страсть к трусливому, ничтожному любовнику. И только лишь потом, уже в страхе перед смертью, она просит пощады у Ореста, вспоминая о своем материнстве и взывая к его сыновним чувствам. Однако Электра находит в себе силы повелительно крикнуть брату о том, чтобы он повторил удар без колебаний.
Поистине потрясающей является последняя сцена в трагедии.
Эгист, узнавший о смерти Ореста, спешит во дворец. Он приказывает раскрыть все двери, чтобы микенцы смогли увидеть смерть последнего мужчины из рода Агамемнона.
Орест же, поймавший Эгиста в нехитрую ловушку, заставляет его собственной рукой снять покрывало с трупа, и, когда узурпатор, не узнавший пасынка, просит позвать Клитемнестру, ему многозначительно отвечают, что она уже тут.