Аякс: Что ты несешь, злодейка?
Кассандра: Я пророчица.
Аякс: Будь ты пророчицей, ваши не втащили б деревянного коня в город, а пустили б под откос со всем его содержимым.
Кассандра: Я предупреждала. Меня не послушали. (Агамемнону) Недавно мне показалось, что мой дар пропал. Но нет, сейчас я отчетливо вижу, как Аякс Оилеид барахтается в волнах, тщетно умоляя богов простить его.
Аякс: За что?
Агамемнон: За святотатство. (Смеется). Не бойся, я шучу. Ишь как струхнул, аж щеки побелели. Кто же такому царскую дочь в рабыни отдаст? Наше собрание уж точно нет. Пошли, Кассандра, отныне свои сказки ты будешь нежно шептать на ухо мне, чтобы сны прекрасные не снились никому иному.
Агамемнон и Кассандра уходят.
Аякс: Вот они, властители наши! Как на что-то твое глаз положат, считай — нету. Но ничего, Агамемнон, девица эта тебе еще устроит веселую жизнь. Пожалеешь, что пожадничал. Да, неизвестно, кому из нас повезло. Почему только так муторно на душе? Все из-за ее дурацких угроз. Тоже мне пророчица! Глупости, не дождетесь, чтобы я лежал на дне морском с ракушкой в зубах и водорослями в носу. Я опытный штурман и пловец недюжинный… Однако кто этих богов знает. Святотатство — конечно, слишком сильно сказано, но некоторое неуважение я, может, действительно проявил. Пожалуй, лучше поостеречься. (обращается к алтарю). О Афина, защитница наша! Если я сделал или сказал не то — прости меня, многомудрая! Я человек простой, неоттесанный, даже иногда грубый, но честный, Никогда никому злонамеренно вреда не чинил, ни на кого за всю свою жизнь не доносил, отца и мать почитал. Что еще? Даже не знаю, что добавить. Так ты прощаешь меня? (прислушивается). Молчит. Плохи мои дела. (уходит.)
Акт первый
Покои Клитемнестры, сама она в неглиже сидит на краю неубранной кровати.
Рядом с ней Эгисф.
Эгисф: Самый сладкий из поцелуев — последний. Как время летит. Словно только вчера я увидел тебя, прекрасную и гордую, и полюбил… А как счастлив я был застать тебя покинутой, одинокой… О Клитемнестра, неужели отныне нам придется глядеть друг на друга лишь издали?
Клитемнестра: Прячься, Менетий идет.
Эгисф прячется за полог кровати. Входит Менетий, кланяется.
Клитемнестра: Ну что?
Менетий: Слухи оказались верными, госпожа.
Клитемнестра: Стало быть, сигнальный огонь не лгал…
Менетий: К сожалению… Корабли вашего царственного супруга вчера вечером бросили якоря у берегов Арголиды. Завтра Агамемнон будет здесь.
Клитемнестра: Завтра? Неужто от моря до Микен так далеко, что надо добираться более полутора суток?
Менетий: Надо еще сгрузить с судов добычу, уложить ее в повозки и прочее.
Клитемнестра: И Агамемнон не мог поручить хозяйственную работу кому-нибудь другому, а сам поспешить во дворец, в объятья столь давно покинутой жены?
Менетий: Ваш супруг, царица, как известно, рачительный хозяин и своего не упустит. Трофеи слишком богаты, чтобы положиться на кого бы то ни было в вопросе их размещения и доставки.
Клитемнестра: Проще говоря, сохранности. Возможно, он и прав, в такое уж мы живем время, народ вороват, стоит отвернуться, и ценности тут же поменяют владельца. Так значит, добыча действительно велика?
Менетий: Чрезвычайно.
Клитемнестра: А золото Приама? Удалось ли Агамемнону завладеть хваленым золотом Приама, или пришлось делиться со всякими голоштанными царьками вроде Одиссея?
Менетий: Этого я не знаю, однако он завладел кое-чем другим, что было для Приама не менее ценно, чем пресловутое золото.
Клитемнестра: И что же это за сокровище?
Менетий: Дочь властителя Трои Кассандра.
Клитемнестра: Вот как?
Менетий: Я должен предупредить тебя, госпожа. По твоему приказанию я покрутился среди новоприбывших, и, сумев остаться неузнанным, подслушал разговоры, которые они неосторожно вели. Агамемнон, говорят, увлечен пленницей сверх всякой меры, он присвоил девицу при разделе добычи, отказав в ней многим прославленным воинам…
Клитемнестра: Стало быть, она хороша собой?
Менетий: Говорят, что некогда сам Аполлон увивался подле нее, даже наделил в порыве восторга даром пророчества, и тем не менее девица ему в благосклонности своей отказала…