- А ты? – вопросом на вопрос ответила Лиэлл и показала глазами на Виктора и Михаила, которые, уже в одних плавках, наперегонки взяли старт к воде.
- Я на это смотреть люблю, - отозвался Павел. – На море, на небо. А там, когда проплывешь метров тридцать, упрешься в оболочку отсека, и вся иллюзия потеряется. А заплыть хочется, у берега неинтересно. Вон, Витька с Мишкой сейчас будут на скорость плавать до горизонта и обратно.
- Они не боятся потерять иллюзию? – заинтересованно спросила Лиэлл.
Павел улыбнулся и покачал головой.
- Нет у них на этот счет никаких иллюзий. Они – физики, реалисты. А мы с Федькой – лирики, поэтому остаемся на берегу.
Недалеко от них шумно, с визгами и брызгами, в море вбежали девушки в разноцветных купальниках.
- Они тоже физики? – кивнула Лиэлл в их сторону.
- Нет, просто Юлька с Варей не любят плавать, а Катя из солидарности не отплывает далеко от берега, - Павел опустился на песок, Лиэлл, недолго думая, села с ним рядом, обняв себя за колени.
Некоторое время они молча наблюдали за купающимися, потом Лиэлл перевела взгляд на небо. Павел проследил за ее взглядом.
- Так все-таки? У вас не купаются в открытой воде?
- Да нет, почему… Дело не в этом. Просто не хочу. Так бывает?
- Вполне, - согласился он, стараясь особо не давить на Лиэлл. Хватит с нее того совещания. Успеется.
Почему-то помолчать просто так, глядя на небо, оказалось очень легко и просто. Они и не заметили, как прошло полчаса, и Федор начал призывать оставшихся в море вылезать к столу.
Спустя несколько минут все устроились у костра, причем купальщики сочли за непосильный труд одеться, и остались все в купальниках и плавках, просто накинув на плечи полотенца, заботливо принесенные заранее Юлей.
В приготовленные бокалы Виктор разлил почти натуральный яблочный сок, и жестом попросил всех замолчать.
- Ребята! Сегодня у нас очень важный день, - начал он, а Павлу стоило больших трудов не фыркнуть – уж очень не стыковался торжественный командирский тон Середы с плавками и полотенцем. – Правда, мы немножко задержались с его празднованием, но все знают, почему так получилось. Короче… - Виктор многозначительно помолчал, набрал воздух для продолжения, и неожиданно совсем не по-командирски закончил: - С днем рождения, Пашка! Тут тебе сейчас много чего желать будут, я уж коротко и по существу – чтобы ты вместе с нами удачно вернулся домой.
Когда сок был выпит, и все взялись за шашлык, Федор прокомментировал:
- Вот, во всем видно великого человека. Даже короткий тост за именинника смог в речь «да здравствуем мы» превратить.
- А что это будет за удачное возвращение, если без нас? – резонно заметила Юля, и Федор умолк.
Некоторое время все, включая Лиэлл, поглощали шашлык. Павел немного опасался за гостью, хотя Варвара утверждала, что земная пища вполне подходит и ей, поскольку метаболизм Лиэлл идентичен их метаболизму. Сама Лиэлл явно никакими подозрениями и опасениями не мучилась, а вполне с удовольствием ела. Поэтому Павел успокоился.
После того, как первые порции были съедены, Федор принялся за оставшееся мясо, отогнав попытавшуюся помочь ему Юлю воплем: «Шашлык не любит женских рук!», а Михаил взялся за гитару. Катя перебралась к нему поближе, и сначала они спели пару песен из своего репертуара, которые все очень любили слушать в их исполнении, а потом Михаил начал любимую, ставшую уже чуть ли не гимном маленького коллектива – «Ночь прошла». Подпевали все, третий припев пела уже и Лиэлл, хотя Павел с трудом мог различить ее новый голос в общем хоре, таким тихим он был.
- Красивая песня, - негромко сказала она, когда все замолчали, и только Михаил продолжал перебирать струны. – У нас давно не поют таких.
- Почему? – Павел не удержался от вопроса.
Лиэлл пожала плечами.
- Не знаю. Иногда я думаю, что жители моей родины просто изжили потребность в таком внешнем выражении своих чувств и эмоций. Они предпочитают петь где-то глубоко в душе. Моих соотечественников больше не интересует происходящее во внешнем мире, если только это не угроза лично им и нашей цивилизации.
- Насколько же вы старше нас? – осторожно спросил Виктор.
Павел понял, что он и этот вечер решил использовать для получения информации. Странно, но Лиэлл вполне была расположена отвечать.
- Тяжело сказать точно. По моим расчетам – что-то около двадцати тысячелетий, - чуть задумавшись, сказала она. – Как показал опыт, существует предел в развитии, за которым разум человека обращается вовнутрь. И единственное, что он хочет постичь – глубины самого себя. Впрочем, вам до этого состояния еще очень далеко.
Федор присвистнул, оторвавшись от шашлыка, а Виктор задумался.
- Вы хотите сказать, что ваша цивилизация дошла до этого предела? Глядя на вас, я бы этого не сказал.
- Ах, да, - улыбнулась Лиэлл. – Большеголовые карлики, питающиеся или таблетками, или солнечной энергией, доводящие до немыслимых высот паранормальные способности своего мозга – вы так представляете старшие расы?
Виктор покачал головой.
- Не обязательно. Но лично вы не производите на меня впечатления той самой «старшей расы».
- О, - махнула рукой Лиэлл, - лично я - вообще отдельная песня. В семье не без урода, как говорят у вас. Меня как раз очень интересует все, происходящее за пределами моей планеты. Как раз потому, что у нас уже ничего не происходит в принципе.
- А как же обращение разума вовнутрь? – невинно спросил Федор.
- О, одно другому не мешает, - снова отмахнулась она. – Мой разум вполне успевает познавать сам себя, окружающий мир и…
- …и случайно подвернувшегося первого пилота «Зари», - в тон ей подхватил Михаил, откладывая гитару.
Странно, но Лиэлл не перестала улыбаться.
- Ну, в некотором роде, он тоже – окружающий мир, - ответила она, и слегка смутилась, встретившись глазами с Павлом.
Немного подумав, он тоже решился:
- А можно мне, как имениннику, задать вопрос и в качестве подарка попросить на него ответ?
Лиэлл перестала улыбаться и серьезно кивнула.
- Все-таки, от кого ты убегала? Извини, я понимаю, что это, наверное, личный вопрос, но если те, кто за тобой гнался, выйдут на наш след, нам бы надо быть в курсе.
Середа насторожился, а девушки встревожено переглянулись. Лобанов остался спокойным, как удав, - он всегда говорил, что шашлыки не любят взволнованных поваров, а по Мишкиному лицу, как всегда, ничего нельзя было прочитать.
Лиэлл вздохнула.
- Понимаю. Поэтому отвечу. Никто за мной не гонится. Думаю, дома пока и не поняли, что меня нет, я все равно довольно часто исчезаю на длительное время. Просто у меня сейчас обострение полного непонимания с моим братом. Он – мой единственный родственник, и единственный, кто имеет право чего-то от меня требовать. И его… хм… требования не совпадают с моими желаниями. Думаю, ничего особо интересного во всем этом нет.
- Настолько не совпадают, что ты готова инсценировать собственную смерть? – снова спросил Павел.
- Готова, - резко ответила Лиэлл. – Настолько не совпадают. Он не понимает, вернее, понимает, но не принимает, что для меня выполнение его требований равносильно медленной гибели. Уж лучше пусть он меня похоронит сразу. А я при этом останусь жива и свободна!
- Серьезно… - протянул Федор. – И ты согласишься жить на Земле? На чужой планете?
Павел отметил про себя, что они тоже перешли на «ты».
Лиэлл улыбнулась, кажется, с облегчением, на секунду прикрыла глаза и неожиданно мечтательным тоном ответила:
- На Земле? Конечно, соглашусь. Вы представить себе не можете, как у вас хорошо, после нашего спокойного, размеренного и до чертиков скучного мира.
- Только не говори, что ты это тоже увидела в моем сознании, - поморщился Павел.
- Ой, ты не думай, что я все твои мысли изучила! – виновато спохватилась Лиэлл. – Это была не телепатия, это совсем другое! Я понимаю, вы все опасаетесь, что я сейчас перекопаю у всех вас мозги, прочитаю все ваши мысли. Только я не телепат. И даже если бы была им - никогда не стала бы это делать с вами!