Виктор сам притянул к себе девушку, тихо сказал:
- Спасибо тебе за все, Ли, особенно за Сережу.
- Да что я-то? Вы все сами, я только вас успокаивала, чтобы не нервничали зря, - рассмеялась она, отстраняясь. - Это вам спасибо.
Когда Лиэлл подошла к Павлу, он еще успел заметить, как все сделали вид, будто сильно заняты разглядыванием кто мониторов, кто иллюминаторов, а потом ему стало все равно, потому что целовать любимую женщину, расставаясь навсегда, и наблюдать за окружающими - совершенно несовместимые занятия.
Соэллианский крейсер оттолкнулся от "Зари" и медленно начал удаляться, открывая привычный обзор звездного пространства. Виктор, стоя около иллюминатора, некоторое время наблюдал за расстыковкой, а потом быстро вернулся в свое кресло.
- Все. Теперь осталось только включить ускорение. Все по рабочим местам. Юля, - наклонился он к микрофону громкой связи, - сообщи, когда вы будете готовы - включаем ускорители. Варя, - повернулся он к Варваре, - бери Сережу, и иди на твое рабочее место, я хочу, чтобы вы оба находились в кресле, как при старте. Мишка, заводи в компьютер программу первого этапа. Пашка…
Павел туманно слышал все, что происходило в рубке, отреагировал и на свое имя - повернулся к Виктору, надеясь, что его лицо ничего особенного не выражает. Видимо, и правда, ничего не выражало, потому что Виктор даже вздрогнул.
- Паш, может, тебе к Юльке зайти? Она уже в состоянии выдать тебе что-нибудь… успокоительное.
- Да я в порядке, Витька, - заставил себя ответить Павел. - Мне лучше поработать.
- Хорошо. Тогда проверь автоматику и ручное управление. Будете готовы - сообщите, будем включать.
Как ни удивительно, но разгон прошел, действительно, совершенно незаметно для восприятия. Как Павел ни прислушивался к ощущениям, ничего необычного не заметил. Стрелка доплерометра застыла, не доходя каких-то миллиметров до магической цифры 300000.
- Потрясающе, - покачал головой Виктор. - Вышли на расчетную скорость!
- У меня чувство, как после старта, - признался Михаил. - Не бывает.
- Ничего нового и неожиданного, - не согласился Середа. - Все-таки, все это уже было. Только тогда мы не могли процессом управлять. - Он склонился к микрофону громкой связи. - Внимание по кораблю! Мы достигли расчетной скорости, все системы функционируют нормально, никаких отклонений не наблюдается. Всем доложить, как самочувствие и обстановка на рабочих местах, после этого можете быть свободны.
- У меня все в порядке, - первым отозвался Павел. - Я могу идти?
Виктор внимательно посмотрел на него, но он старательно избегал встречаться с командиром глазами.
- Иди, конечно, - тот вздохнул. – Отдыхай.
Павел кивнул и молча вышел, так и не посмотрев ни на Виктора, ни на Михаила, провожающих его встревоженными взглядами.
Куда пойти? В каюту возвращаться не хотелось, потому что там останется только упасть на кровать и думать. Последнее дело. В "Сюрприз"? Чего он там теперь не видел? В тренажерный? А это мысль. Павел повернул к жилому отсеку - дойти-таки до своей каюты, переодеться и, правда, податься к тренажерам.
В коридоре перед каютами встретил Варвару с Сережей на руках.
- Ой, Паш, - обрадовалась ему Кутейщикова. - Ты не занят? Выручай! Мне срочно надо к Юле, ей там с Федей надо помочь, Витька занят, а я боюсь Сережу одного оставлять. Посидишь с ним, а?
Павел молча протянул руки и принял малыша, Варвара открыла детскую каюту, быстро показала, где лежат всякие мелочи, могущие понадобиться в любой момент, клятвенно пообещала отсутствовать не дольше получаса и убежала.
Зайдя в каюту, Павел некоторое время просто стоял посередине и думал, что лучше - положить Сережу в кроватку и сесть рядом, или подержать его на руках? В итоге они вместе опустились на кожаный диванчик в углу, и некоторое время сидели молча.
- Ну, что, Сергей Викторович? - наконец нарушил молчание Павел. - Мы с тобой теперь будем вместе? А что нам еще делать? Мама и папа сильно заняты, им не до тебя. А до меня тоже теперь никому дела нет. Да ладно, мне-то не привыкать, а вот тебе в одиночку совсем нельзя.
Сергей Викторович некоторое время блуждал взглядом по потолку, потом неожиданно нашел глазами Павла и сказал нечто непереводимое, что тот воспринял, как согласие.
- Ну, и хорошо. А теперь спи, что ли, - и откинулся на спинку, осторожно прижимая к себе удивительно спокойного мальчишку - после буйных братьев очень странно было наблюдать в столь нежном возрасте такого уравновешенного ребенка.
Варвара отсутствовала не полчаса, а почти час. Все это время Павел не вставал с диванчика, и старался поменьше шевелиться - Сережа все-таки заснул, и не хотелось его будить.
…Не привыкать. Только когда не знаешь - как это бывает, что ты не один, что рядом есть близкий человек, что сердце готово выпрыгнуть из груди от счастья, что Она есть, что можешь обнять ее, почувствовать ее дыхание, услышать ее голос, ее смех, - тогда можно жить спокойно и легко, как будто так и надо, что ты сам по себе. А вот когда Она пролетала мимо, как падающая звезда, позволила подержать себя в руках и улетела, унеся с собой загаданное желание - вот тогда одиночество становится просто невыносимым.
Он так отчетливо себе все это представил - все длинные годы полета, всю свою жизнь без нее, - что захотелось что-нибудь разбить, развалить, расплющить, а потом еще кого-нибудь убить, для комплекта… Но на коленях лежал маленький спящий ребенок, который не позволил вскочить и бежать крушить все прямо сейчас. Постепенно от его тепла и спокойствия жажда разрушения куда-то плавно испарилась.
Так Варвара их и нашла - на диванчике в углу детской каюты, обоих спящих и спокойных, как удавы - один большой удав, и второй – маленький.
Аквариум
Потом время шло тягуче и однообразно. После первого торжественного выхода Федора из медотсека, сопровождавшегося фейерверками и карнавальными шествиями… ну, просто все были очень рады. Так вот, после этого события жизнь на "Заре" вошла в привычную колею. Павел наблюдал со стороны и даже с некоторым интересом, как в аквариуме наблюдают жизнь красивых рыбок, жизнь своих спутников. Точнее, в герметичный аквариум он поместил сам себя, и из-за бронированного стекла отстраненно смотрел в окружающий мир. Нет, он иногда улыбался, даже шутил, присутствовал на всех вечеринках, дежурил на вахте, помогал Середе решать разные сложные проблемы, один раз выходил на обшивку - проверял первую внешнюю антенну - но при этом все это делал не совсем Павел, а какая-то автоматизированная, запрограммированная на "нормальную" жизнь его часть. А все остальное внутри будто застыло и омертвело. Он сначала пугался сам себя, хотел было пойти к Юльке, а потом решил, что психолог на корабле был только один, и тот - внештатный, и тот - он сам, поэтому идти ему, в общем-то, и не к кому.
И только Сережа не позволял совсем замкнуться в себе. В три месяца он улыбался уже всем подряд, а Павлу - в первую очередь. Поскольку Варвара была долгое время занята вместе с Юлей в медотсеке, а Виктор никогда особо свободным и не был, предложенная Павлом помощь (как самого опытного в общении с детьми) была принята на ура, и он проводил почти все свободное время с мальчиком. Правда, когда Лобанов окончательно покинул белые стены медотсека и вернулся к работе, Варя стала свободной, и необходимость в помощи Павла отпала. И вот тогда началась та самая жизнь, которой он больше всего боялся.
Ребята, конечно, понимали, что с ним происходит неладное, но понять - что именно и как помочь, - никто из них не мог. Виктор несколько раз порывался завести дружескую беседу "а давай поговорим о тебе", но Павел мягко его обрывал. Лучше всех происходящее понимал Михаил, который просто грузил его всей возможной, находящейся в их распоряжении, работой. Помогало. Катя тоже постоянно была рядом - все-таки, пережитое в первые месяцы с Лиэлл их здорово сблизило.
Когда Сереже исполнился год, это дело решили отметить. Собрались в "Сюрпризе", причем Павел ради такого события открыл для всех до сих пор тщательно оберегаемую поляну в Шервуде. После долгих восторгов решили не портить природу варварским костром, а устроить пикник без огня и вожделенных шашлыков – поговорить, спеть, просто помолчать.