Лиэлл умолкла, гитара медленно затихала, и только тут все осознали, что из кристалла в пальцах Кати звучала теперь и скрипка, голос которой тихо исчезал вдали.
— Ничего себе, немножко порепетировали! — как всегда, первым нарушил волшебство момента Федор. — Откуда вы скрипку-то взяли?
Катя протянула ладонь с кристаллом вперед.
— Это кристаллический синтезатор звуков, — пояснила Лиэлл. — Он работает на очень сложном для объяснения на пальцах принципе… Если коротко — синтезатор настраивается на музыканта, который будет играть, а управление и непосредственно синтез звуков происходит под влиянием сознания исполнителя. На нем может играть любой человек со слухом, который отчетливо представляет, что именно он хочет услышать. В принципе, теоретически возможно извлечь из кристалла звучание целого симфонического оркестра, но для этого надо долго учиться. Катя вот осознала, как трудно извлекать звуки хотя бы одного инструмента…
— Да уж, — подтвердила Катя, — я могу или свирель, или скрипку, а все сразу — никак.
— А в целом ведь неплохо получилось, — чуть вопросительно заметила Лиэлл. — Мы старались.
Все наперебой заговорили, восхищаясь, а Павел хотел спросить, откуда она взяла такие красивые стихи — неужели сочинила за несколько часов? — но передумал. Зачем портить вечер лишними вопросами, успеется еще. Поэтому он ограничился тем, что тоже восхитился и песней, и музыкой, и голосом певицы.
Когда уже расходились, Павел догнал Лиэлл и попросил ее остаться ненадолго. Отмахнулся от укоряющего взгляда Середы, и они вернулись на побережье.
На его вопрос Лиэлл некоторое время не отвечала, просто молча смотрела в небо.
— Я знала, что кто-нибудь спросит, — наконец произнесла она, когда Павел уже отчаялся услышать ответ. — Могла бы сказать, что написала, перевела наскоро одну из наших старых песен. Но тебе скажу, как есть, потому что ты — единственный из вас, кто не будет докапываться глубже, чем я смогу объяснить. Песня целиком не моя, ее написала ваша, земная девушка. А мне эта песня просто очень нравится, потому что она про меня.
— И про твоего брата? — осторожно уточнил Павел.
— Да, и про него. Можно, мы не будем обсуждать эту тему дальше? Пока?
— Давай не будем, — согласился он, хотя все не только не прояснилось, а и еще больше запуталось. Но уж очень умоляющий был у нее взгляд. — А вот что ты Мишке сказала? Он из нас самый подозрительный!
— Правду, — чуть поколебавшись, ответила Лиэлл. — иначе он не стал бы мне помогать.
— А Кате?
— Катя пришла позже. И она не задавала вопросов. По-моему, она решила, что это Миша показал мне песню. Пошли, а? — попросила Лиэлл, и вышла, не дожидаясь его реакции.
Павел задержался, чтобы очистить память «Сюрприза», а сам, нажимая на кнопки, думал о том, какую же правду Ли рассказала Мишке, если тот ей поверил. И почему она не стала рассказывать эту правду ему самому? И почему у нее с братом ассоциируется такая печальная и мистическая песня? И откуда она знает эту песню, написанную на Земле? Короче, вопросов было слишком много, чувства от вечера у него остались самые растрепанные, но, в целом, праздник, кажется, удался.
Следующее утро началось с того, что Павел по просьбе Середы зашел в скаф-бокс на пять минут, проверить, как идет профилактика. Вышел оттуда через полтора часа, сильно удивляясь, как он в очередной раз купился на умозаключения Федора и столько времени потратил на отладку трех герметизаторов. Тут же, не успел он дойти до классной, где хотел немного позаниматься, как его вызвал Середа к себе в рабочий отсек. Отсек этот давно уже называли просто «кабинет» — там Виктор работал, если не находился в рубке или библиотеке.
По дороге Павел прикидывал, что ему могло так срочно понадобиться. По всему выходило — либо что-то с Лиэлл, либо Копаныгину в рубке срочно нужна помощь.
Середа открыл дверь, пропустил Павла, махнул рукой в сторону кресла.
— Как Лобанов? — сам Виктор уселся в кресло напротив.
— В норме, — пожал Павел плечами. — Говорит, что со скафандрами, если ничего серьезного не найдет, сегодня закончит. А завтра возьмется за антенну, — он задумался, стоит ли сейчас говорить о том, что Федор приглашал его с собой, если не будет других дел.