Видимо, Павел придерживался той же точки зрения, потому что, одновременно с этими мыслями Сергея, осадил встрепенувшегося Лобанова:
— Спокойно, Федька, сейчас не надо.
Федор дернул плечом, как бы возмущаясь — а когда надо-то будет? — но промолчал, тем более что фиксаторы не особенно позволяли двигаться.
Тем временем «болид» плавно замедлил ход, заехал в помещение с желтоватым, шероховатым на взгляд потолком и такими же стенами, образующими огромный цилиндр, и остановился, не торопясь открываться. Снаружи что-то тихо загудело, и Сергей понял, что они опускаются — потолок и стены как будто ушли вверх. Спустя пару минут гудение смолкло, и они снова двинулись вперед, выезжая из «лифта»-подъемника. Над головами обнаружилось… Нет, не небо. То, что простиралось над ними, имело искусственное происхождение. Гигантский купол светился нежным голубоватым светом, но это не было небом.
— Мы под землей, — вырвалось у него.
— Ага, — мрачно откликнулся Павел. — И мне это почему-то совсем не нравится.
«Болид» завез их в помещение с гладкими белыми стенами и потолком, верх аппарата с легким шипение поднялся, а фиксаторы отпустили руки и тело. Павел вскочил первым и успел перехватить Федора, который явно собрался разобраться с рукоприкладством хозяев.
— Федь, остынь. Нам только подраться не хватало, — вполголоса убедительно попросил он. — Погоди. Еще подерешься, если понадобится.
Потом, спустя дни, недели, месяцы, Сергей вспоминал эти слова. Ему казалось, что Павел на какие-то доли секунды в тот момент получил дар предвидения. Настолько обреченно-знающе прозвучал тогда его голос.
«Болид» закрылся и выехал в тут же закрывшуюся за ним дверь. Вместе с ним исчезли и охранники. Виктор огляделся — помещение казалось совсем небольшим, и отсутствие дверей в нем как-то не внушало спокойствия.
— Что у вас там случилось? — спросил он Павла, оглядывая потолок.
Тот не успел ответить — в центре комнаты из пола начала подниматься полупрозрачная капсула-лифт, в которой виднелись несколько невысоких фигур.
— Внимание! — запоздало скомандовал Виктор, и они синхронно отступили от остановившейся капсулы, стараясь держаться рядом.
Стенки «лифта» стремительно ушли вниз, оставив перед землянами четыре фигуры в серых мешковатых одеждах наподобие ряс священников. Позади тихо охнула Юля, а Михаил негромко сказал с непонятным сумасшедшим весельем в голосе:
— Ну вот, Кать. А ты говоришь — только такие, как мы. На, получи ящериц.
Четверо в центре комнаты, и правда, оказались гуманоидами, явно ведущими свое происхождение от рептилий. Сероватая кожа, глаза, расположенные почти по самым бокам вытянутого вперед… лица, мордой назвать это было нельзя. Глаза, желто-золотистого цвета с черным зрачком, постоянно меняющимся в размере, светились разумом. Разумом и чем-то еще, пугающим и непонятным. Не сделав ни шагу, все три пришельца скрестили на груди руки, коснувшись пальцами противоположных плеч, и церемонно поклонились. Земляне, поняв, что это было приветствие, ответили легкими поклонами.
Виктор сделал шаг вперед, высвобождая руку из ладони Варвары, и произнес несколько слов по-английски, здороваясь. Рептилоиды медленно склонили головы — то ли отвечая, то ли рассматривая его с головы до ног. Когда Виктор замолчал, один из серых поднял руку, обтянутую тонкой сероватой кожей, показал ею на себя.
— Сьерр, — чуть прищелкивая, произнес он, явно представляясь. Указал в пол, обвел рукой вокруг. — Сьенна. — Тонкий палец с коготком на конце устремился в грудь Виктора, а взгляд золотых глаз — в глаза землянина. Тот не шелохнулся. — Керрш.
А потом Виктор просто тихо осел на пол. Сергей хотел броситься ему на помощь, но был пойман взглядом стоявшего напротив сьерра. Знакомое прохладное ощущение в голове взорвалось неожиданным ошеломляющим пониманием, и жутковатого слова «керрш», проникающего, казалось, в самое сердце, он уже не услышал, теряя сознание.
Следующие несколько недель слились в какой-то непрекращающийся кошмар. После того, как хозяева-рептилоиды провели пару сеансов по обучению языку — теперь Сергей и остальные могли изъясняться на непривычном человеческому уху, но уже понятном языке сьерр. Язык изобиловал шипящими и щелкающими звуками, и эта трескучая речь раздражала. Однако похоже было, что все его спутники потеряли способность понимать и говорить на других, известных им ранее языках, включая русский. Поэтому даже между собой они могли общаться только этим языком-трещоткой.