От наслаждения пением Ардорини оторвал разговор, явно готовый перейти в выяснение отношений с брезжащими на горизонте вырыванием волос и выцарапыванием глаз. Удивительно это было не только потому, что — на приеме в Доме Мира, а, в большей степени, потому, что выяснение происходило именно за его столиком. Обычно невозмутимая, дружелюбная соэллианка и тихая, никогда не повышающая голоса Кэти швыряли друг другу через стол странные слова. Гео рядом уже не оказалось, он пересел к Сергею и Лори. Михаил пытался удержать Лиэлл за плечико, а она, не оборачиваясь, нетерпеливо подергивалась, как будто сгоняя муху. Пол со своей стороны ловил руку Кэти, которую та раздраженно выдергивала из его ладони, так же, не глядя на него.
— Это еще не повод вести себя так, как будто он ваша собственность! — голос Кэти уже начинал звенеть, как пожарная тревога.
— Да? А что является поводом так себя вести? Разрешение на брак, подписанное лично мной? — Лиэлл, напротив, говорила все тише и ниже, почти шипя.
— Как вы смеете!
— Смею, как человек, который отвечает за то, что он думает и делает, в отличие от некоторых.
— Человек? Это сильно сказано! — не осталась в долгу Кэти.
— По крайней мере, я никого не предавала.
Неожиданно перепалку, на которую уже начали обращать внимание соседи за ближайшими столиками, прекратил Коулс. Ардорини и Михаил синхронно вздрогнули, когда он хлопнул ладонью по столу.
— Замолчите обе! — сказано было негромко, но весомо. Обе женщины вдохнули воздух, чтобы что-то ответить, но вместо этого выдохнули обратно. — Я очень рад, что стал предметом столь бурного обсуждения, но не могли бы вы прежде, чем подеретесь, выяснить, чего, собственно, хочу я? Хватит уже говорить обо мне в третьем лице, как будто я отсутствую или скончался!
Для обычно немногословного телохранителя речь была удивительно длинной и эмоциональной.
— И чего же хочешь ты? — все тем же низким тихим голосом спросила Лиэлл.
Глядя на ее порозовевшие щеки и темнеющие глаза, Фрэнк почувствовал, что вот он, например, хочет немедленно пересесть к Гео и Сергею, туда, где еще минуту назад смеялись девушки и что-то жизнерадостно вещал Тео. Но уйти сейчас было невозможно.
— Я хочу того, что хочет Кэти, — непреклонно заявил Пол. — Вы это знаете. Мы никогда об этом не говорили, и я не думал, что эта проблема всплывет на таком мероприятии. Нашли время выяснять отношения!
— Допустим, я делала все, чтобы этого не случилось до самого конца, но некоторым непременно надо расставить все точки над соответствующими буквами!
Лиэлл смотрела на Коулса с непередаваемым выражением лица. Фрэнк только сейчас понял, что это не то, что он думал до сих пор: это не недовольство, это не язвительность оскорбленной женщины, это не гнев. Это неприкрытая, жесткая, рвущаяся наружу застарелая ревность. Казалось, ее можно было ощутить физически. Кэти уже явно почувствовала себя лишней, не знала, что ей делать — отодвинуться подальше или, наоборот, взять Пола за руку, будто ничего не случилось, или вообще встать и уйти. Одно было ясно, встревать в разговор она больше не хотела. Ситуацию разрешили заигравшая музыка и Михаил, который быстро поднялся с места, обошел стол и вежливо спросил у Кэти, нельзя ли пригласить ее на танец. Против ожиданий, та немедленно согласилась, и это было очень похоже на бегство. Ни Пол, ни Лиэлл не обратили на них внимания.
Она смотрела на него в упор с непонятным вызовом, точеные крылья тонкого носа гневно раздувались, как у норовистой лошадки, а глаза приобрели угрожающий темный предгрозовой цвет. Он не отрывал от нее взгляда, в котором трудно было прочитать истинные чувства, и только играющие желваки выдавали ярость, бушующую внутри, под этой видимостью спокойствия. Коулс не мог себе позволить вспылить прямо здесь, но не мог и уйти, чтобы избежать сцены. Казалось, стремительно темнеющий взгляд соэллианки приковывал его к месту.
— Ли, что случилось? — попытался разрядить атмосферу подошедший Сергей. — Что с вами? Пойдем лучше, потанцуем, это очень хороший танец, мне Лори показала.