— Из меня сейчас плохой собеседник, — покачала Катя головой. — Считать я могу, а вот развлекать не получается. Я лучше пойду, Варе помогу.
— Погоди! — Павел поймал ее за руку. Думать было уже некогда. — Вы с Мишкой поссорились?
Катя помолчала, глядя в стену.
— Да нет, — неохотно ответила она наконец. — С ним тяжело поссориться.
— А помириться еще труднее? — Павел представлял, как ей вообще трудно с жестким и непробиваемым Мишкой, который совершенно не умеет идти на компромисс, и который убежден, что он один всегда прав. И неизвестно, станет ли он когда-нибудь мягче.
— Да, но мы же не ссорились.
Павел почувствовал, как колеблется Катя — уйти или остаться, сказать или промолчать.
— Катюша, — как можно мягче попросил он, — если ты хочешь и дальше переживать одна, я же не заставляю тебя. Расскажешь потом, и не мне, если так будет лучше. Но если я могу помочь сейчас…
Внезапно у Кати задрожали губы, и она, не отнимая руки, шагнула к Павлу и уткнулась лицом в его плечо.
Плачет. И чего теперь делать, психолог-самоучка? — сам себя сурово спросил Павел, а руки уже успокаивающе гладили девушку по спине. Как ни странно, тактика «без слов и активных действий» оказалась правильной, и уже через пять минут они снова сидели рядом за столом с компьютером, Катя вытирала слезы платочком, а Павел просто ждал, захочет ли она говорить.
— Он всегда во время работы такой, — успокаиваясь, сказала Катя. — Просто давно уже не было так, чтобы он из рубки только ночевать уходил. И, конечно, он падает и засыпает. Если вспомнил и зашел сказать «Привет!» — уже праздник.
Павел понимал, о чем она говорила так тихо и печально. Михаил в работу уходил с головой, глаза у него делались слегка затуманенные, а общение свое он ограничивал компьютером и теми, кто занимался с ним той же работой. Исключение в обязательном порядке делалось для командира, его нельзя игнорировать. Как это состояние называл Федор: «Мишка переключился в электронный режим работы». Ребята, в общем-то, привыкли, потому что когда «электронный режим» выключался, Михаил делался нормальным. Ну, просто не умел он по-другому работать. Середа откровенно им восхищался, а Федор так же откровенно прикалывался. Остальные немного удивлялись, Юлька даже тестировала Копаныгина на предмет каких-то отклонений, но ничего не нашла. И только сейчас Павел подумал, что Катя-то от этой суперработоспособности просто страдала.
— Утром встает — и опять работать, — тоскливо продолжала она. — Я специально пораньше просыпаюсь и стараюсь ему где-нибудь навстречу попасться.
— И что? — тихо, чтобы не спугнуть и подтолкнуть, спросил Павел. Катя коротко взглянула на него зелеными глазами, такими огромными на худеньком лице.
— И ничего. «Привет!», — и все. — Неожиданно она повысила голос. — Я же перед тем, как тебе начать помогать, в рубку заходила. Тоже предложила помощь. Ты бы видел, как он на меня посмотрел!
Павел растерялся. Он-то совершенно точно знал, что этот «рабочий период» пройдет, и все будет нормально, как всегда… Нормально?
— Кать, — вдруг стукнуло его, — а вы хоть раз обсуждали, что между вами вообще происходит?
— Вообще? Нет почти. А чего тут обсуждать? И так все понятно, непонятно только, что с этим делать.
Павел понял, что тут ему будет проще с Мишкой поговорить. А на Катю… На Катю надо Юльку напустить. Она в меру серьезная и романтичная, что-нибудь придумает. Черт, если бы кто знал, как у них все запущено!
— Ладно, Паш, спасибо тебе. — Катя вздохнула и поднялась. — Пойду. Если что, я с Варей, зови.
— Конечно, — кивнул Павел.
Когда Катя вышла, он проверил ее работу. А она молодец, за эти пять дней ни разу не нашлось, к чему придраться. Зря Мишка с ней так. В принципе, Катя запросто могла бы помогать ему вместо самого Павла. Кстати, надо будет обдумать эту мысль.
Павел собрал свои вещи, компьютер, и отправился в рубку — сдавать работу. Как ни странно, Виктора и Лиэлл там не было.
— А где все? — поинтересовался Павел, оглядывая непривычно тихую рубку.
— Лиэлл вызвала Кутейщикова, какие-то мелкие проблемы, а Середа пошел проконтролировать Лобанова, — отозвался Михаил, поворачиваясь с креслом. — Ты уже все сделал, что ли? — с ноткой восхищения в голосе спросил он.
— Сделал, — Павел решил, что железо надо ковать, не отходя от кассы. — Но я только половину разработал.
— А остальное будет Пушкин считать? — удивился Копаныгин. — Ну, давай, я посмотрю. Там что, какие-то трудности? Сейчас вместе подумаем.