– Понял. – Киваю головой и думаю про себя, что с таким количеством работы саморазвитием придется заниматься днем, сидя в подвале. А когда спать?
Седой как-то странно посмотрел на меня и добавил:
– Вот и хорошо. Только смотри, я утром все проверю, и если что не так, получишь плетей.
Он уже повернулся уходить, но развернувшись добавил:
– Меня будешь звать господин Алисар, я старший садовник в этом доме.
Молча киваю в ответ на каждое слово, изображая понятливость и внимание. Удовлетворенный этим, мой новый начальник разворачивается и уходит, а я остаюсь один в темном густом парке, освещенном только луной и редкими факелами.
Мести листья – это не трупы таскать и нечистоты с улиц убирать, это почти поэзия. Чирк, чирк, чиркает метла по мраморным плитам – волшебный звук. Можно работать и мечтать, работать и любоваться мрачной красотой ночного парка. Дорожка за дорожкой прохожу все, потом бассейн с десяток тяжелых амфор с водой – к воротам кухни. Я даже совсем не устал, как-то радостно и весело на душе, но небо уже сереет, да и задания я все выполнил. Надо уходить, прятаться в свою нору. Разворачиваюсь и неторопливо шагаю к своему убежищу. Дорожка ведет мимо барака для слуг, и я уже почти прошел его, как вдруг слышу скрип двери.
«Вот черт, – екнуло у меня под сердцем в предчувствии неприятностей, – пошлите мне милость свою, Великие Хранители».
Боги видимо заняты делами поважнее и им не до меня, потому что на крыльцо выходят трое парней с желтыми метками крестьянской касты на лбу. Все они примерно моего возраста, только покрепче и поплотнее.
– Эй ты, – тот, что на голову выше остальных уставился на меня, – ты кто, и чего тут шляешься?
Мне бы припуститься сейчас и драпануть со всей возможной скоростью, но с другой стороны я ведь ничего плохого не сделал, даже по городским законам еще мое время. Останавливаюсь и оборачиваюсь к ним.
– Вы мне?
Спрашиваю так, чтобы потянуть время и понять, чем эта встреча может для меня закончиться, хотя и так понятно, что ничем хорошим. Хоть лоб у меня и закрыт, вряд ли в доме хоть кто-нибудь не знает кто я такой, а встречаться с неприкасаемым никто не любит. Говорят, это к несчастью, а уж если такое случается, то винят, конечно же, нас.
Самый щуплый из троицы, привстав на цыпочки, что-то быстро-быстро зашептал в ухо здоровяку. Вижу, как с каждым словом глазки того наливаются раздражением и злобой.
– А ну-ка стой, мусорщик!
Крепыш спрыгнул с крыльца и вальяжно направился в мою сторону.
«Ага, сейчас! – Вспыхивает безмолвная мысль в моей голове. – Тут и тупому ясно – будут бить, зачем, за что, им неважно».
Я неприкасаемый, я приношу несчастье, этого достаточно. Кто это придумал никто не знает, но все верят, а мне бы очень хотелось взглянуть тому человеку в глаза. Впрочем, сейчас не до этого, срываюсь с места и несусь в сторону подвала. Троица как свора гончих по сигналу охотничьего рога кидается за мной в погоню. Несусь изо всех сил, но сопение и топот за спиной говорит, что фора моя невелика. Наддаю еще, благо подвал уже виден, но тут глухой удар в затылок сбивает меня с ног. Лечу через голову, но сознание не теряю, наоборот, четко осознаю каждое мгновение и вижу все вокруг словно бы у меня не два, а десятки глаз. Падаю и, не чувствуя боли, реагирую в десятки раз быстрее.
Камнем достали, успеваю подумать и резко перекатываюсь на другой бок.
Хрясь! В то место, где я только что лежал, жестко впечатывается каблук тяжелого сапога.
«Вот же уроды отмороженные, ведь покалечили бы», – сгруппировавшись, кидаюсь под ноги второму. Чувствую, как врезавшись тот перелетает через меня и с разгона влетает в своего товарища. Вскакиваю на ноги, и как раз вовремя. Кулак третьего размашисто по дуге летит прямо мне в голову. Приседая, ноги сжимаются в пружину, и кулак со свистом пролетает надо мной, разворачивая противника на сто восемьдесят градусов.
– На!
Моя ступня впечатывается в подставившуюся задницу, и ее обладатель с шумом летит в шипастые кусты.
Выпрямляюсь во весь рост, у меня есть даже пара мгновений взглянуть на поле боя. Слева, кроя на чем свет стоит весь белый свет, пытаются подняться двое, третий с другой стороны дорожки верещит, ломая розовые кусты.
«Священные небеса, – не могу поверить, – неужто это все я сделал!»
Разворачиваюсь и, не дожидаясь когда эта свора придет в себя, уже шагом направляюсь к своему подвалу.
***
Лежу на своем тюфяке и пялюсь на яркое пятно света в зарешеченном окне. В голове все-еще стоят моменты прошедшей драки, я снова и снова переживая каждый миг и не могу успокоиться, пока в памяти не всплывают наставления моего второго я. Ты должен повторять все то необычное, что случилось с тобой в критической ситуации.