Маленький блестящий диск, не встретив моей ладони, запрыгал по камням мостовой. Патрикий посмотрел на меня, затем на застрявшую в брусчатке монету и снова на меня. В его глазах – вспыхнуло удивление.
Всадник, бросив в мою сторону такой же удивленный взгляд, нагнулся к опущенной шторке.
– Господин, надо уходить.
Глава имперского совета кивнул тому в ответ и со словами, – ну как знаешь, – захлопнул дверцу. Меня захлестывает отчаяние. Моя надежда вырваться из ада тает как дым. Мозги начинают кипеть в попытке найти выход, и там, сейчас, стоит только одна фраза – он должен считать, что ты ему нужен. Слова рождаются во мне сами по себе и сами же по себе вылетают из моего рта.
– Им не удалось сегодня, но они будут пытаться снова и снова, пока не добьются своего!
Поднявшаяся было рука замерла в воздухе, и вместо команды «поехали» зло сжатые губы процедили.
– Ты слишком много знаешь для нищего мусорщика.
Мгновение тишины и, решившись, патрикий бросает командиру охраны.
– Парс, этого возьмем с собой, – и, уже хлопнув дверцей, кричит, – поехали!
Карета начала набирать ход, а я стою и смотрю ей вслед, не зная, что делать, пока не получаю древком копья по спине.
– Чего стоишь, дурень?! Прыгай на запятки, с нами поедешь.
Дважды говорить мне не надо, догнав в два шага тяжелую карету, запрыгиваю на задний приступок для слуг и уже на ходу вижу сжавшегося за углом старого Перла. Махаю ему рукой и думаю про себя – когда-нибудь я вернусь за тобой, старик, ты только доживи.
***
Дом патрикия Дициана огромен. Я даже не состоянии представить, что такое возможно. Величественные колонны и мраморные ступени парадного входа. Атриум с бассейном, окруженный со всех сторон двухэтажными стенами и арочными пролетами галереи. За домом еще какие-то постройки и сад, бесконечный и полный невиданных, диковинных растений. И все это освещено как днем сотнями пылающих факелов. Я был настолько ослеплен богатством и размерами дворца, что даже не заметил, как меня протащили на задний двор. Понимание реальности пришло, лишь когда тычок в спину столкнул меня в подвал, а сверху эхом донеслось.
– Посидишь здесь до утра.
Дверь со скрипом захлопнулась, и я разочарованно опустился на гнилую солому.
– Здравствуй чудный, новый мир!
Вытягиваюсь во весь рост и пытаюсь сосредоточиться, – то что я здесь, в подвале это достижение или провал? Что мне ждать дальше?
В голове тут же появился некий второй я, только менее эмоциональный и более разумный.
Если ты думал, что тебя примут с распростертыми объятиями, то это по меньшей мере глупо. Привыкай думать наперед. Ты для Дидала «темная лошадка», ему надо все спокойно обдумать и решить – какова твоя роль в покушении, не подстава ли ты? Поэтому, очень скоро все разрешится.
Слушаю свои собственные мысли как рассуждения совсем другого человека и от этого становится как-то не по себе, а в голове продолжают звучать наставления.
Тебе надо подготовиться, момент очень важный. Если спафарий не сможет понять кто ты такой и чего хочешь, то он может решить, что ты для него опасен и тогда попросту избавится от тебя.
Тут я встревожился.
– Как избавится?
Думаю, наиболее простым способом. Таким, после которого твой труп выловят из канала такие же как ты мусорщики.
«Ого», – меня пробил холодный озноб, такого финала я себе как-то не представлял.
– Зачем ему меня убивать, – недоумеваю совершенно искренне, – не проще ли просто выгнать на улицу?
Проще?! – Тот другой я, словно скривился в усмешке. – Ты же видел хозяина дома, учись читать людей по их взгляду, движениям, мимике. Такой человек как спафарий Дидал никогда не поступит как проще, и если он чего-то не понимает, то он этого боится, а раз боится, то избавится самым радикальным способом.
Этот внутренний разговор и утомителен, и увлекателен одновременно, мне нравится моя новая способность рассуждать и анализировать. Пусть все это делаю вовсе не я, а какая-то неведомая сила, поселившаяся во мне, но ведь и для меня это не проходит бесследно. Я чувствую себя вновь рожденным, только теперь меня учат не говорить и ходить, а по-новому смотреть на мир, думать и просчитывать не только свои, но и чужие поступки. Я напрягаюсь, принимая и пытаясь решить задачу, поставленную моим внутренним голосом.
– Значит, я должен открыться ему, – тут я морщу лоб, стараясь нащупать ускользающую мысль, – открыться, но не до конца, а ровно настолько, чтобы он поверил в мою способность предвидеть опасность.