— Он просил нас последовать за ним в сердце тьмы, — прошептал Оди Джойс спокойным водам реки. — А потом пообещал вывести с другой стороны, если нам хватит духу.
Зуав стоял на берегу в одиночестве. Пока его товарищи, собравшись шумными группками, переваривали откровения комиссара, юноша отправился побеседовать с утонувшим святым.
— Он сказал, что Небесный Маршал отступился от веры в Императора и стал ксенолюбом, — продолжал Оди. — Что синекожие держат Гвардию за дурачков, превращают хороших людей в плохих и губят тех, кто не поддается на их уловки. — Парень вздохнул. — Если это правда, то все чертовски паршиво.
Затем Джойс посмотрел на командный катер, пришвартованный дальше по берегу Квалаквези. Комиссар пошел туда поговорить с ведьмой. Если немножко повезет, он, может, даже пристрелит ее.
— Меня зовут Айверсон, — объявил мертвец, наблюдая за Скъёлдис через стол.
Глаза его больше не были чудовищными: левый стал блекло-голубым, правый — всего лишь отказывающим протезом. Шрамы перестали пылать, но их очертания не изменились, и ведьма не могла отвести взгляд от жуткой сетки, угодив в нее, как в тенета.
«Выглядит моложе, но это он, — решила северянка. — И не мертв».
— Старая рана, — произнес комиссар, неверно расценив ее застывший взгляд. — Бритвенная лоза, шагнул прямо в долбаные заросли. Странно подумать, когда-то я был новичком на Федре.
Гость мрачно усмехнулся, отчего очертания шрамов исказились. Скъёлдис видела, что этой сетью стянуто немало вещей: решимость и отчаяние, утраченная вера и несокрушимая ненависть, отвага и боязнь того, что отвага изменит ему, былые и недавние убийства… но ни проблеска узнавания.
Он не знает меня. Но как это возможно? И как он мог помолодеть?
— Целая жизнь прошла с тех пор, — сказал Айверсон.
Северянка неверно поняла услышанное, и у нее перехватило дыхание.
— Но ты остался придурком? — издевательски спросил Мэйхен, стоявший в дверях. — Похоже на то, раз явился в логово отступников.
— Я здесь не для того, чтобы судить вас, — ответил комиссар, не сводя глаз со Скъёлдис.
— Серьезно думаешь, что мы поверим твоему лепету о прощении? — фыркнул Джон Мильтон.
— Нет, я не думаю, что вы поверите в это, капитан, — отозвался Айверсон. — Прощения не будет никому из нас, но вашим людям нужно было услышать нечто обнадеживающее.
Зуав снова фыркнул.
— И зачем тогда нам помогать тебе?
— Потому что предали всех нас. И потому что мы хотим одного и того же.
— Правосудия, — тихо произнес Вендрэйк. Кавалерист развалился в кресле, но его глаза ярко сияли.
— В Преисподние правосудие! — рявкнул Мэйхен. — Я хочу поджарить этих ублюдков!
— Тогда позвольте мне помочь вам. — Айверсон говорил со всеми конфедератами, но обращался к ведьме. — Поверьте мне.
«Я верю, — к собственному удивлению, поняла Скъёлдис. — Пусть это совершенно безумно и нелепо, но я верю тебе, Айверсон. Кем бы ты ни был в прошлом, сейчас в тебе нет порчи».
И тогда с облегчением человека, наконец сбросившего тяжкую ношу, она поведала им об Авеле и Противовесе.
— Маятник обрушится… — запинаясь, бормотал Верн Лумис. — Три дня… У нас… три дня…
У бойца пошла кровь носом, а глаза закатились так, что остались видны одни белки. Жук подхватил парня, не дав ему грохнуться наземь.
— Тихо, Верн, — прошептал разведчик, аккуратно укладывая дрожащего арканца. — Мы тебя услышали, теперь просто отдыхай.
Клэйборну было жаль товарища-серобокого. У Лумиса начались проблемы с головой после того, как на орбите боец столкнулся с явившимся из варпа кошмаром в каюте № 31. Из-за пережитого ужаса парень превратился в косоглазое пугало и стал замечать вещи, которых больше никто не видел. Иногда он хихикал, разглядывая эти штуковины, иногда ревел, как младенец, но последнее время по большей части кричал.
— Больно, — простонал Верн. — Каждый раз, как она со мной поговорит, голова чисто наизнанку выворачивается.
— Да я понимаю, но ты хорошо поработал, и она уже ушла, — утешил его Жук.
К несчастью для Лумиса, после случившегося он стал восприимчивым к вюрду и тем самым вытянул короткую соломинку, когда решалось, кто будет «разговаривать» с оставшейся вдалеке ведьмой. Боец превратился в психический вокс-приемник для внедренных арканцев, и это постепенно сжигало его.