Я обесчестил себя в Троице. Просто не понимал этого, пока не оказался на Федре.
Как только «Тритон» соприкоснулся с хвостовой баржей, Хольт вдавил пусковой шпенек позаимствованного цепного меча. Злобная дрожь сотрясла металлический кулак комиссара, гармонично слившись с грохотом военных маршей, гремевших из наплечных динамиков Мэйхена. Пока остальные арканцы прятались в укрытиях, капитан рыцарей гордо стоял на носу канонерки и беспрерывно поливал мятежников подавляющим огнем. Джон Мильтон казался гибридом танка и оркестра, музыка которого вплеталась в перестук тяжелого стаббера. С баржи отвечали разрозненными вспышками выстрелов, опалявших железную шкуру зуава, но Мэйхену было плевать.
— Пошли! — скомандовал Джон, прекращая огонь.
Однополчане вскочили на ноги, и Жомбор, последний корсар, метнул абордажный крюк. Вслед за этим с «Покаяния и боли» понеслась целая волна крючьев с тросами. Словно масса шипастых червей, они вцепились в борта баржи, связав корабли за миг до столкновения. Последовал удар, жестко встряхнувший бойцов, и серобокие яростно взревели, охваченные жаждой боя.
— За Провидение и Имиериум! — вскричал Айверсон, перепрыгивая узкую щель между судами.
Его соотечественники, будто серые волки, бросились следом, сверкая штыками лазвинтовок. Они приземлились на палубу посреди толпы ошеломленных янычар, скорчившихся в укрытиях, и, прежде чем те успели поднять оружие, комиссар набросился на них. Хольт орудовал клинком, рассекал, делал выпады и думал о Рив.
Она была предательницей… Разрубил нагрудник офицера… Могла бы выступить против нас… Почувствовал, как зубья прогрызают ребра… Она ответит мне... Пронзил спину перебежчика и отсек лицо тому, кто стоял за ним… Когда вернется назад… Вырвал меч из тела… Почему она еще не вернулась?
На массу сражающихся людей обрушился поток гибельных разрядов, которые без разбору косили янычар и серобоких. Развернувшись, Хольт увидел отряд ксеновоинов в доспехах, занявших позиции на верхней палубе. Чужаков было шестеро, трое из них стояли прямо, трое других опустились на одно колено, сформировав классическое защитное построение. Тау вели дисциплинированный поочередный огонь из импульсных винтовок, сменяя друг друга и не прерывая залпы. При виде их скошенных назад шлемов и безразличных лицевых пластин, усыпанных линзами, Айверсон ощутил приступ желчной злобы.
Воины огня, истинные враги.
— Мэйхен! — заорал он в вокс-бусину. — Верхняя палуба — вали их!
Зуав ответил на призыв шквалом пуль, но ни одна не нашла цель. Воздух вокруг ксеносов затрещал, и стабберные заряды разлетелись, как конфетти. Айверсон выругался, заметив необычное четырехгранное устройство, которое парило над воинами. Должно быть, какая-то улучшенная модель щитового дрона, способная прикрыть целое отделение.
«За техникой синекожих не уследишь, — с горечью подумал комиссар. — Она слишком быстро вырывается вперед».
Джон Мильтон резко поднял латную перчатку, закрывая лицо от ответных импульсных очередей. Даже прочный, как танк, «Громовой» доспех не мог долго выдерживать подобные залпы, поэтому Мэйхен перепрыгнул просвет между кораблями и с грохотом приземлился на баржу. Опустив голову, будто разъяренный бык, капитан бросился в атаку на ксеносов, разбрасывая и своих, и чужих бойцов. Воины тау плавно переносили огонь, и в броне рыцаря появлялось все больше глубоких воронок. Из пробоины в левом наколеннике повалил пар, но зуав двигался слишком быстро, и это рвение сослужило ему дурную службу.
Мэйхен врезался в опорную стену верхней палубы с такой силой, что вся баржа содрогнулась, а один из тау неловко повалился вниз. Рыцарь отшвырнул его за борт ударом наручного стаббера, а затем вонзил в стенку подвесной бур, раздирая металл, как бумагу.
— Стой! Нам нужен корабль! — кричал Айверсон в вокс-бусину, но Джон не обращал на него внимания.
Матерясь, комиссар начал прорубаться к зуаву, рассекая повстанцев и расталкивая серобоких. Битва шла уже по всей палубе, но перебежчики дрались не слишком отважно и быстро погибали.
«Не успели понять, что происходит, — мрачно процитировал себя Хольт. — Они думали, что в безопасности здесь, так глубоко внутри Клубка».