— Снова прячешься? — раздался голос, заставивший кровь в жилах Виро застыть, каким бы жарким ни казался день.
Виро, пригвождённый страхом, не двинулся с места. Омега, раскрывший его приют, тоже не спешил заговаривать снова или заглядывать за уступ, оставаясь скрытым. От этого Виро становилось ещё страшнее. К чему упоминать о том, что он постоянно скрывался? И почему Хюрем, словно змей, притаившийся за камнем, не показывается на глаза, раз уж знает где он?
— Тебя ищет Мидаре, — произнёс наконец Хюрем.
У Дорто он пробыл достаточно долго, чтобы разобраться в порядках дома, а заодно свести свои обязанности до случайных мелочей. Будучи приставленным к Виро, почти всё своё время Хюрем проводил в опустевшей, стоило ему лишь заселиться, комнате мальчишки, лёжа у стены, напротив кровати Виро, и таращась в потолок. Мидаре знал об этом, и видимая леность его жутко раздражала, но ещё в большее исступление его приводило само лицо Хюрема, так что большую часть дня главный омега дома предпочитал не замечать напасть. Стоило, впрочем, им столкнуться, как Мидаре требовалось усилие, чтобы от досады не закусить губу. Тогда он придумывал незначительное поручение или работу, видимо, надеясь, что Хюрем откажет и его будет за что наказать, но Хюрем всегда покорно кивал, пялясь на Мидаре своими пустыми глазами, и отправлялся выполнять повеление.
Мидаре ненавидел Хюрема, но пока руки его были связаны. Исидо приказал супругу не трогать омегу под крышей дома. Следовало соблюсти приличия и выставить грядущее убийство как несчастный случай, а для этого требовалось некоторое время. Мидаре не мог дождаться момента, когда Хюрем исчезнет с лица земли. Пока же всё повисло в хрупком равновесии, тяготившим всех домочадцев семьи Дорто. Спокойным оставался только Хюрем, понимая, что эта бессмысленная драма скоро закончится.
Виро не стал спрашивать, зачем его ищет папа. Просидев без движения целую минуту, он неуклюже пополз прочь с карниза. Коварная тишина заставляла дрожать от страха. Страх был невыносим почти физически, и пока Виро сам не посчитал прыгнуть вниз с обрыва за благо, он заставил тело шевелиться.
Как и ожидалось, Хюрем стоял прямо за поворотом. Виро замер на мгновенье, бросил быстрый взгляд на лицо омеги; тело тут же прошибла дрожь, которую подросток едва ли сумел подавить. С величайшей осторожностью он опустил затёкшие ноги вниз и неуклюже перебрал конечностями, стремясь восстановить чувствительность, чтобы суметь подняться. Хюрем продолжал возвышаться рядом, не торопясь вернуться в дом, когда поручение уже было исполнено.
Ни за что не желая говорить с ненавистным прислужником, Виро закусил губу от ярости — от ярости на самого себя, потому что боялся Хюрема до трясущихся поджилок. Он дёрнулся, поднимаясь единым порывом. Боль прошила изуродованную ногу, ударила ослепительной вспышкой в голову, на миг лишая способности понимать, где он. Слабость накатила неожиданно быстро. Омега покачнулся. Колени подогнулись и тело повело в сторону. В сторону обрыва. Омега вдруг понял всё в единый миг: он неверно оценил собственные силы и сейчас упадёт вниз!
Дыхание замерло в груди, когда пропасть вдруг разверзлась перед глазами, собираясь снова его заглотить. В первый раз ему повезло — он упал прямиком на небольшой выступ, находившийся в пяти шагах от того места, с которого сейчас собирался упасть во второй раз. Во второй раз удача не повторится. Виро понял это сразу.
Пропасть продолжала зиять, а Виро будто замер, ощущая, что не стоит твёрдо, а висит, развалив ступни. Одежда натянулась под мышками и вокруг горла: Виро повис, удерживаемый за шкирку. Когда от ужаса он уже перестал дышать, его потянуло назад. Способность ощущать собственный вес вернулась и омега полетел на землю. Упал неуклюже и взвыл, приложившись больным коленом, но успел вовремя сомкнуть челюсть, не давая стону вырваться наружу. Хюрем снова стоял над ним и глядел без всякой жалости. А когда ему надоело, развернулся и пошёл в дом, сообщить Мидаре, что поручение выполнено.
Подняться удалось не сразу, но Виро справился с собой, переместив вес на здоровую ногу, и поковылял вслед за Хюремом. Перед тем как сесть за стол, чтобы пообедать с папой, он обмыл взмокшее лицо холодной водой, прижал на несколько долгих мгновений ушибленное колено к прохладной стене и, как только почувствовал мимолётное облегчение, направился в обеденную.