Сомневаться в том, что правда не всплывёт, не приходилось. Нападавшие были зависимы, и наверняка сегодня им полагалось спать в гарнизоне. Почему они нарушили устав, придётся ещё придумать. Трепаться о том, что их одолел один омега, было не в их интересах.
Поднимаясь по улицам к дому Дорто, Хюрем размышлял о том, что придумают Мидаре и Исидо в следующий раз. Это нападение было вторым.
Пару недель назад он встретил двух громил, которым явно заплатили за то, чтобы они подловили, изнасиловали и убили омегу, гулявшего слишком поздно там, где ему не полагалось. Этих Хюрем прикончил, вложив каждому в руку нож, не забыв до этого проткнуть пару раз тела, порезать лица и руки. Залил в глотку по капле дешёвого вина и обрызгал им одежду. Склянка отыскалась у одного из нападавших — похоже, неплохой заработок собирались обмыть.
Хюрем не просто скрыл своё преступление, обставив всё так, словно двое выпили и подрались, но и увидел отличную возможность посмеяться над парой заговорщиков. Дорто до сих пор, должно быть, размышляли о том, провернул ли такое омега в одиночку или парочка выбранных наемников действительно загубила всё предприятие под руководством зелёного змия и несдержанных характеров. Однако второе нападение выглядело лучше подготовленным. Похоже, Дорто всё же разглядели уловку Хюрема.
Омега ничего не сказал Лето о первой попытке и не собирался говорить о второй. Лето, пылает любовью и страстью, расскажи Хюрем о том, что ему грозило и он мог сотворить какую-нибудь глупость. Это было лишним. Всё шло своим чередом.
Вернувшись в дом под утро, Хюрем не удивился, увидев в гостевой Мидаре, а вот хозяин дома явно выглядел сбитым с толку. Оба смотрели друг на друга волками. И всё же никто не собирался ронять лицо и переводить игру в открытую.
— Виро скоро проснётся, — с плохо скрываемой досадой произнёс Мидаре. — Подай ему завтрак и не забудь сварить отвар. Рецепт на столе.
Где лежал оставленный Шиторо клочок пергамента, Хюрем и так прекрасно знал. После того, как Виро отказался от посещений, подниматься ради единственного больного в анаку стало не с руки. Написав указания, травник возложил на Хюрема новую обязанность и удалился. С тех пор минуло два полнолуния.
Хюрем кивнул, не говоря, что напоминания были излишни. У каждой игры свои правила.
Приготовив отвар и поставив кипятиться воду для супа, Хюрем отправился в комнату, которую Виро не покидал с тех пор, как попытка покончить с жизнью не увенчалась успехом.
Виро не спал. Заметив вошедшего, он подобрался и спрятал взгляд. Приблизившись, Хюрем протянул глиняную чашу с отваром. Омега покорно принял лекарство и вернул посудину, после чего прислужник удалился, объявив что завтрак приготовит он, раз уж Виро встал гораздо раньше стряпухи.
Оставленный в одиночестве, Виро снова посмотрел на ногу. Эти деревяшки сводили его с ума. Упав с обрыва в первый раз, он пролежал с ними недели три, не больше. Но Хюрем до сих пор не разрешал их убирать и не говорил, когда позволит это сделать. Виро догадался, что таким образом его держат пленником, не позволяя покидать пределы собственной спальни. Он и не рвался наружу, но ногу сводило и выворачивало. Она постоянно чесалась, покрывалась мурашками, бедро и стопу покалывало так, что хотелось лезть на стену, но, поскольку недвижимая, она не болела до одури, Виро продолжал терпеть. Поэтому, и ещё потому, что по-прежнему боялся молчаливого и нелюдимого надсмотрщика.
О Лето Виро думал всё меньше и меньше. То ли он его давно не видел, и потому забывал, то ли разочаровался, понимая, что тот, каким бы обожаемым ни был, уже отыскал собственную судьбу, и у них с Виро никогда не получится любить друг друга так, как отец любил папу, несмотря на то, что истинными они не были. И Виро не винил Лето, ведь тот отыскал пару.
Иногда, украдкой поглядывая на отдыхавшего в комнате Хюрема, Виро думал, каково это — встретить собственную половину. Он хотел спросить об этом, но, конечно, не осмелился. И всё же было очень интересно, насколько сильно должно было быть притяжение, чтобы Лето — красивый, великолепный раджан — бросился закрывать грудью простого омегу.
Ещё Виро думал о судьбе — собственной и других, — пытаясь понять, была ли истинность наградой для Лето и Хюрема — или наказанием. Ведь и его счастливое избежание смерти сначала казалось благом. Может, Лето и Хюрему было не легче? Лето должен был получить писаного красавца, чистокровного, как он сам, а судьба дала ему Хюрема, от которого наверняка со временем избавятся. Каково будет пережить такую потерю? Да и Хюрем, наверное, не просил в истинные чистокровного. Конечно, было здорово принадлежать такому альфе, как Лето. Но стоило ли это жизни?