Лето всё ещё не верил. Пусть не умеючи, но всё же омега выстоял! Его омега стал настоящим героем! Смельчаком! Не побоялся выйти против альф и попал в Касту! Сам!
Народ всё ещё продолжал шуметь, когда омега в сопровождении двух разодетых по случаю раджанов, приблизился к ложе жреца и тот воздел над победителем руки.
— Его зовут Хюрем, — неслышно произнёс Карафа, всё ещё стоявший у плеча Лето.
«Хюрем», — повторённое внутренним голосом имя затрепетало в груди Лето. Возможно, всему виной была природа или, может быть, то неизгладимое впечатление, которое произвёл омега, сумев одержать победу в Свободном бою, но Лето чувствовал, что сердцу своему он больше не хозяин. Оно билось для этого высокого сухощавого парня, облачённого в простую коричневую тунику и штаны. Темные, закрывавшие уши волосы, узкое лицо, обыкновенные, насколько удавалось разглядеть, черты, и, кажется, тёмные глаза. Ничего примечательного — и всё же Лето чувствовал, что покорён. Повержен.
Теперь он хотел только одного: быстрее узнать этого невероятного омегу ближе.
Глава 3 Пара
Хюрем дожидался начала Свободного боя в одной из полуподземных комнат амфитеатра. Едкий запах пота, пропитавший всё вокруг, выделялся испариной по мере того, как нагревалось массивное сооружение, согреваемое теплом тянувшегося к наивысшей точке дня. Прорези узких, вытянутых под самым потолком окон резали сумрак светом.
Омега наблюдал за тем, как свет и тьма столкнулись в извечном противостоянии, закручивая столпы пыли в попытке решить, кому принадлежит жалкий клочок пространства, собравший внутри себя пятнадцать выкидышей самого дна жизни.
— Слушай, ты серьёзно больной или смерти ищешь? — задиристо гаркнул один из тех, с кем предстояло столкнуться Хюрему.
Последние полчаса этот ком грязи обсуждал омегу вслух, стараясь зацепить, но Хюрем продолжал спокойно сидеть на лавке в стороне, сосредоточенно глядя перед собой, словно пребывал в глубокой задумчивости. Настолько глубокой, что слова извне попросту не достигали его слуха.
— Эй, ты! Оглох что ли?
Остальные, глазея на омегу с не меньшим любопытством, принялись вторить альфе, подбрасывая в костёр сдавленные смешки и издёвки. Они вряд ли понимали, что своим простым поступком сами выбрали сильнейшего в стае, и теперь непременно отдадут ему не только власть, но и жизнь, как только встанут напротив него с мечом в руке. Альфа определил жертву сознательно, выбрав того, кто, по его мнению, был наиболее уязвим, разжигая разговор среди чужаков, стоило ему переступить порог. Простая, но действенная тактика не впечатлила Хюрема, продолжавшего сохранять отрешённость.
Его задирали вплоть до того момента, когда один из раджанов возвестил, что настала пора Свободного боя. До того, как воины удачи вышли на поле, им предложили выбрать мечи, если таковых не имелось, хотя большинство заблаговременно вооружилось. Выглядя, как заправские головорезы, ищущие лёгкой жизни под крышей Касты, они приволокли с собой свои калёные дубины. Всего трое, включая Хюрема, были без оружия.
Хюрем оглядел предложенный арсенал. Лучше всего ему бы подошёл второй меч справа. Средней длины, самый лёгкий, конечно, плохо сбалансированный, но хотя бы на совесть наточенный.
— Эй, парень, — окликнул кто-то за спиной, но Хюрем хоть и понял, что обращаются к нему, не обернулся.
К нему тут же приблизился альфа; выше на целую голову, бесцветные волосы, широкий в плечах, с потрескавшимся от ветров и смерти, виденной несчётное множество раз, лицом. Яркие голубые глаза, смотревшие с легко читаемым пренебрежением, уставились на Хюрема.
— На выход! — рявкнул он, не глядя, и раджан, указывавший путь, приказал поторапливаться. Пара всё ещё не определившихся соперников схватили по мечу и поспешили следом за остальными, оставляя омегу и альфу наедине.
— Как тебя зовут, парень?
— Хюрем.
— Так вот, Хюрем, посмеялись и хватит, — с напором нажал старший субедар раджанов, — Хюрем знал, что означают вышитые золочёной канителью кольца вокруг горловины. — На поле тебе делать нечего, — отрезал он и вытаращился, словно ожидал, что омега, поджав хвост, ринется в дверной проём, противоположный тому, что вёл на поле сражения.
Но Хюрем не растерял собранности, выдержав тяжёлый пронзительный взгляд. Наконец он потупился, краем глаза отмечая неуловимо всколыхнувшееся тело — альфа инстинктивно позволил себе расслабиться, видя, что омега уступил.
Хюрем отмер, потянулся к мечу, кладя ладонь на рукоять.