Восхищение длилось недолго, до тех пор, пока у Виро наконец не открылись глаза и он не углядел, как по-особенному смотрит на Хюрема Лето, взявший того в подручные. Виро стал ненавидеть Хюрема. Он завидовал ему. Хюрем, не красивый и не знатный, выиграл Свободный бой, тренировался с альфами, словно воин, и завоевал сердце Лето. А позже оказался его истинной парой.
Виро, не думая, обменялся бы с ним жизнями, но это было невозможно. Поэтому ли, или по другой причине — и таких причин, связавших его судьбу и судьбу этого омеги, был целый ворох, — Виро продолжал молчать, позволяя издеваться над собой день за днём. А может быть потому, что не хотел снова видеть разбитую в кровь спину.
— А теперь, — сказал однажды Хюрем, когда оба они были на обрыве, — ты дойдёшь от этой стены до другой не хромая. Так, как войдёшь рука об руку с Лето в храм.
Хюрем указал на стену его дома и соседского. Виро ничего не ответил. Это было невозможно. Боль, как ни странно, давно прошла и почти не чувствовалась, но не хромать он не мог. По обычаю, не начиная пререканий с тем, кто их не слушал, Виро доковылял до стены и попытался пройтись, держась прямо. Конечно, нога его не слушалась, чуть выворачиваясь в сторону. Не так, как после первой беды, а по-новому, но вставать прямо она, само собой, не хотела.
— Плохо, — дал оценку Хюрем, когда Виро остановился на противоположной стороне. — Ещё раз.
Виро выполнил команду с тем же успехом, вставая рядом с Хюремом и ожидая подзатыльника, который не последовал.
— Любой здоровый человек может прикинуться хромым, — заговорил Хюрем. — Вот и ты попробуй прикинуться здоровым. Ставь ногу ровно, так будто ничего тебе не мешает. А если болит, улыбайся, выдавливай из себя эту помеху. Пытайся идти плавно, позволяй мышцам повторять то, что делает здоровая нога. Понял.
Всё было понятно, но… впрочем, для «но» простора никогда не оставалось, если речь шла о Хюреме, и Виро не спеша двинулся, думая о том, что сказал омега. Давил боль, напрягая мышцы лица и натягивая улыбку, словно шел рядом с Лето и глядел на окружающих. Пытался прятать хромоту. Достигнув стены, расслабился, опал спиной на холодный камень и прерывисто задышал. Вышло у него, по его собственному разумению, ещё хуже, чем обычно.
Перехватив взгляд Хюрема, он ожидал нагоняй.
— Лучше, — произнёс тот, немало удивив подростка. Виро не поверил, решив, что Хюрем лукавит. — Теперь точно так же иди обратно.
Собрав силы, Виро снова отправился в путь. Так они занимались до вечера, и всю следующую ночь мышцы страшно гудели, не давая спать. Эти ощущения отдавались болью, тупой и глубокой; вытерпеть было можно, но заснуть в те часы у Виро совсем не получалось. Омега хотел бы, чтобы в эту ночь, как и во все предыдущие, Хюрем был рядом и видел дело рук своих, может, тогда бы в нём проснулась бы совесть или раскаяние. На жалость Виро не надеялся. Но Хюрема не было. Как всегда.
Глава 27 Свадьба
Время до праздника Касты пролетело стремительно. Люди были заняты приготовлениями, ожидая гостей со всех концов империи. Первые ласточки уже преодолели ворота Барабата, заселяясь в пока пустующие комнаты над трактирами, понимая, что уже совсем скоро яблоку негде будет упасть. Хозяева запасались спиртным и вяленым мясом с рыбой, на случай, если свежее закончится или не удастся доискаться загулявшего повара.
В Дома радости съехались омеги, беты и альфы из мелких поселений неподалёку — в такое время работы хватало всем. Уличные артисты готовили новые выступления и костюмы, желая поразить воображение неискушенного зрителя, прибывшего с отдалённых окраин. Булочники пекли хлеб денно и нощно, тщательно следя за движением воздуха в амбарах и молясь великому Ауму, чтобы погода стояла сухая и тёплая.
В имперской канцелярии велись последние сверки потерянного за год, пересчёт оставшихся съестных припасов и оброка, причитающегося Касте с собранного за сезон урожая; его станут свозить в город после празднеств. Всё это требовалось, чтобы определить точное количество детей, необходимых раджанам в этом году. Чиновники согласовывали решения со старшими субедарами: те часто спорили, требуя большего пополнения, и не соглашались с возрастом детей. Спорили с пеной у рта и обращались к жрецу, чтобы тот их рассудил. Лиадро Годрео, пользуясь мудростью пращуров, терпеливо выслушивал обе стороны, кивал и задавал вопросы, уже зная, чью сторону примет. В прошлом году верховный жрец признал справедливость доводов канцелярии, в этом — поддержит своих субедаров. И те, и другие знали о существующем порядке, но никто не желал упустить возможность заткнуть несогласным рот, даже если для этого предстояло дожидаться следующего года.