Но день подошел к концу.
Наступила ночь — время Хюрема.
— Как думаешь, — спросил вдруг Хюрем, — почему ты не разбился, когда упал с обрыва?
Виро, не готовый к таким воспоминаниям, вздрогнул. Ветер просвистел в ушах, и он вдруг понял, как близко стоит к обрыву. Жадная пасть никогда не закрывалась, распахнувшись прямо за его спиной.
— Я… — попытался ответить Виро, но в горле его пересохло, — я не знаю.
— Но о чём-то ты должен был думать? — Хюрем не двинулся с места, но Виро показалось, что он приблизился ещё на один шаг.
Отступать было некуда.
— Я думал… думал, судьба даёт мне шанс.
— Шанс? — протянул Хюрем, посмотрев поверх головы Виро, словно вышел на мгновенье из пространства, занимаемого телом. — Шанс, — выдохнул он, прикрыл глаза, словно моргая, но очень и очень долго.
— И тебе нужен этот шанс? — спросил он не своим голосом.
Виро пробрала дрожь, прошибла до костей. Ему стало не на шутку страшно, ведь сегодня он поверил, что, может быть, возможно жить и радовать родителей. Завести детей и любить их.
— Нужен! — задохнувшись, ответил Виро; взгляд его был твёрд, пусть тело содрогалось от лихорадочного трепета.
— Пусть будет так, — произнёс Хюрем, словно жрец, дающий обещания от лица божественной силы.
И толкнул.
Толкнул Виро в грудь одним-единственным ударом такой силы, что омега разом лишился опоры, а когда собирался почувствовать удар о землю, понял, что земли больше не было. Тело набирало ход, падая всё быстрее. В ушах зашумел ветер, звёзды, мелькнувшие на миг, погасли, их съела тьма.
Сердце замерло в груди от осознания, что пропасть всё же добралась до него своими хищными клыками, впилась наконец в его пока живое мясо, но уже ни за что не отпустит. Как много раз Виро снилось, что он падает и вот теперь это происходило на самом деле.
Хюрем остался на обрыве один.
Глава 28 Стая
Мидаре повсюду искал Хюрема. Омега должен был быть среди присутствующих, и его во что бы то ни стало следовало отыскать. В руках Мидаре сжимал две чаши, одна из которых в этот вечер окажется для Хюрема последней.
— Хюрем! — окликнул Мидаре, наконец завидя жертву и подготовив повод заранее. — Тот услышал, несмотря на шум и музыку, и направился в сторону позвавшего. — Ты не видел Виро?
Прислужник огляделся и пожал плечами, не имея, должно быть, понятия, где находится молодой господин.
— Ладно, отыщу сам, — быстро отмахнулся тот. — Знаешь, Хюрем, я много думал обо всём случившемся, и решил, что стоит попытаться оставить прошлое в прошлом, — выстрелив давно обдуманными фразами, Мидаре протянул Хюрему чашу, наблюдая, как тот, пойманный движением, опускает взгляд к предложенному напитку.
— Я счастлив за Виро и не хочу думать ни о чём другом, — с этими словами Дорто буквально всучил вино в руки Хюрема. — Выпьем — «за примирение», — собирался закончить он, но так и не выдавил слов, ощущая невероятное напряжение.
Резко пригубив вино, Мидаре глотнул, а когда отнял край сосуда от уст, обнаружил, что Хюрем так и не пошевелился. Волевым усилием подавив растерянность, он растянул улыбку и произнёс:
— Я… предлагаю выпить за примирение.
Хюрем снова опустил глаза к чаше. Мидаре занервничал: может, ему следовало рассказать о замыслах мужу, которого он так и не посвятил в собственные планы, решив в этот раз справиться своими силами.
Хюрем отмер. Поднёс ко рту мнимый символ мира и сделал несколько глотков.
«Кончено!» — возликовал Мидаре мысленно, едва сумев сдержать облегчённый вздох.
Рядом послышался грохот — похоже, кто-то перебрал и упал, перевернув стол. Мидаре инстинктивно отвлёкся, отыскивая взглядом источник шума. Один из омег, приятель Виро, кажется, слегка переусердствовал с горячительным. Родители уже поднимали парня на ноги, но тот едва держался, хватаясь попеременно то за живот, то за горло. Ему явно было плохо.
За спиной раздались возгласы и Мидаре снова обернулся. На этот раз свалился один из домовых, омега не смог определить, кто именно. Захмелевшему бедолаге пытались помочь, но он только стонал и покатывался по земле, не находя сил встать.
Ещё нескольким гостям было худо. Кого-то усаживали и подносили воды, над кем-то вовсю махали опахалом, полагая, что самочувствие испортилось из-за жары.
Мидаре уставился на собственную чашу с подозрением. Нет, он ничего не напутал, явственно помня, как вылил содержимое флакончика в вино, предназначенное Хюрему. Пустая склянка вернулась в карман. Никакой ошибки быть не могло. Да и выбранный яд действовал не так стремительно. Мидаре ожидал, что сможет спокойно удалиться подальше от омеги. Тот должен был ощутить первые признаки недомогания не ранее, чем через полчаса.