Святая простота Лето почти умиляла, вызывая неодолимое желание клацнуть пастью и съесть эту мышку. И Хюрем решил, что нет причин отказывать себе в удовольствии, и подыграл с той же незамысловатостью.
— Ладно, — произнёс он, будто слегка задетый чужими словами. — Но у меня есть условия.
— Какие? — в голосе мальчишки вибрировало плохо скрываемое любопытство.
— Ты, как и я, станешь биться изо всех сил, иначе я остановлюсь, как только почувствую, что ты поддаешься.
Лето помедлил, видимо, всерьёз обдумывая возможность ранить омегу, и всё же желание посмотреть, на что способен Хюрем, взяло верх.
— Хорошо, но если ты решишь, что для тебя это слишком, скажешь немедленно, или я сам остановлюсь.
— Идёт. Второе условие. Ты ничего не скажешь об этом бое старшему субедару. Ни-че-го.
— Я и не собирался, — такого требования Лето не ожидал и не понял, при чём здесь Карафа.
— Значит, клянёшься молчать?
— Клянусь.
Хюрем уже и сам ощутил признаки томившего нетерпения, предвкушая, что за чудное развлечение ожидает его впереди.
— И последнее, — с особым удовольствием протянул Хюрем. — Победитель поимеет побеждённого.
В спальне повисла тишина.
— Что за глупость? — справившись с собой, спросил Лето, понимая, что, конечно же, он одержит верх.
— Не хочешь, не будем, — отозвался Хюрем, будто был готов отказаться от затеи.
Лето задумался. В собственной победе у него не было никаких сомнений. Хюрем тоже должен был понимать, что проиграет. Получается, омега был готов к разгрому и тому, что за этим последует?
На ум тут же пришли внезапные появления Хюрема в купальне или спальне, когда Лето был занят тем, что удовлетворял себя. Между ними неизменно повисало трещавшее в воздухе напряжение, но никто не спешил сделать шаг навстречу.
Лето вдруг озарило: наверняка Хюрем и сам хочет близости, но не знает, как предложить, ведь он ужасно напортачил, и теперь, должно быть, хотел использовать уловку, чтобы вернуть всё на круги своя!
— Я согласен со всеми условиями, — согласился Лето с поспешностью.
— Тогда начнём.
— Прямо здесь? Сейчас?
— Не умеешь сражаться в темноте? — поддразнил Хюрем.
— За тобой первый удар, — сделал альфа широкий жест, не желая нападать: бой, по его расчётам, и так должен был продлиться недолго, пусть и самолюбию Хюрема что-нибудь пере…
Приблизительно на этой мысли альфе пришлось забыть обо всём лишнем, потому что Хюрем атаковал. Удар — мощный и молниеносный — пришёлся чуть правее ключицы, в плечо. Его одного хватило, чтобы Лето перестал предаваться фантазиям о скорой близости с омегой и сосредоточился на противнике.
Ни разу до этого Хюрем не бил с такой силой! Откуда она вообще у омеги? И как же быстро он провёл нападение. Захоти Хюрем ударить в лицо, он, пожалуй, мог бы оглушить Лето и тогда… тогда…
Но Лето уже не мог позволить себе праздных домыслов. Он направил всё свое внимание на тёмный силуэт, едва обозначенный светом, проникавшим сквозь окна за его спиной. Этого было достаточно, чтобы видеть противника, но и в полной темноте он смог бы постоять за себя — его этому учили.
Хюрем, тем временем, не ждал, взяв на себя роль нападающего. От его апатии и пассивности в учебном бою не осталось и следа. Омега набрасывался, не давая Лето опомниться. Альфа ускользал из-под прямых ударов чудом, понимая, что бьётся с противником, оснащённым неизвестным ему арсеналом приёмов. Хюрем не пользовался наукой боя раджанов, применяя неизвестную Лето технику!
Думать не оставалось времени, только попытаться подстроиться к танцу и не проиграть до тех пор, пока он не поймёт, как одолеть омегу. Стиль Хюрема был текуч, словно вода или воздух, но силён и твёрд в точках удара, всё равно что камень. Хюрем накидывался, словно хищник, отдавшийся инстинктам и действовавший по наитию. Лето и сам прекрасно ориентировался в темноте, но Хюрем, казалось, видел! Стоило ему качнуться влево или вправо, чуть присесть, развернуть ногу или занести руку, как Хюрем незамедлительно реагировал. Всё происходило так, словно бились они при свете дня, и не в маленькой спальне, а на просторной арене.
Лето мгновенно понял всё. Понял, что тогда, в Свободном бою, Хюрем прикидывался слабаком, будучи наголову выше своих соперников. Он был сильнее многих раджанов, и Лето не был готов сказать насколько, потому что не был уверен, что омега бьётся на пределе своих сил. На пределе бился Лето, и он отчётливо осознавал, что если не примет чужой стиль, не подберёт к нему ключ сейчас же, в этот самый миг — он проиграет.