В начале его исследований история еще не слишком довлела над Карлосом. Но постепенно он стал понимать, что индейцы, у которых он брал интервью, были остатками некогда всемогущего шаманского племени. Они помнили магические заклинания, ритуалы и свои попытки видения, более того, создавалось впечатление, что они действовали в системе, главным правилом которой было сметание всяких границ.
В конце декабря 1960 года Карлос рассказал о том, как дон Хуан учил его освобождаться от своего прошлого, оставлять друзей и все, что было для него раньше дорого, для того, чтобы усвоить новый образ жизни. Индейцы называли это становлением человека знания, причем это становление включало в себя довольно сложный процесс очищения от личного житейского опыта - именно этим и занимался Карлос Кастанеда. Хотя он никогда не писал об этом в своих книгах, но он действительно отдалился от меня в сентябре 1960, порвал со многими друзьями, начал вести беспорядочный образ жизни, пропускал деловые встречи и все больше времени проводил в Мексике.
К 1965 году у Карлоса уже была готова внушительная рукопись, однако не было денег на ее издание. Кроме того, он разочаровался в своей дипломной работе и некоторых преподавателях своего университета. Его первая книга "Учение дона Хуана" была опубликована три года спустя. За ней последовали вторая и третья книги. В конце 1974 вышла четвертая, заключительная "Сказки о силе", которую выпустило издательство "Саймон энд Шустер".
Она была основана на данных 1971-1972 годов и рассказывала о конечной стадии ученичества. Карлоса готовили к обряду инициации. Он состоялся в пустыне, где дон Хуан наконец лишил себя таинственности, дав подробные объяснения своей деятельности в качестве шамана и наставника. Достигнув наивысшей стадии ученичества, Карлос вдруг осознал, что все словно бы разлетелось на клочки, а его собственное сознание раскололось на фрагменты "чистого разума".
- Я собираюсь заняться практикой, - сказал мне Карлос однажды ночью в октябре 1973 года. - Я должен был уйти, чтобы понять, о чем они говорили. Я должен был написать обо всех этих чрезвычайно важных вещах. Сейчас у меня ничего нет. У меня есть штаны и трусы, и это все, что у меня есть в этом мире.
Довольно странно было слышать это от самого популярного мистика 70-х годов, на банковском счету которого лежали миллионы долларов, три книги были опубликованы, а четвертая полностью готова к печати.
- Она не выйдет, - с каким-то надрывом говорил Карлос. - Я еще должен поработать и привести свою бедную голову в порядок.
Но его беспокоили не только ночные кошмары, долгие месяцы, проведенные за проклятой пишущей машинкой, и концовка, которая никак не удавалась, - за всем этим стояло нечто большее. Главное, что подтачивало его сознание изнутри, это то, что он, Карлос Кастанеда, беспристрастный летописец и кабинетный сочинитель, действительно начал верить во все написанное самим собой.
3
Основная загадка Кастанеды основывалась на том факте, что даже его ближайшие друзья не были уверены в том, что он из себя представляет. В начале 70-х годов, по мере того, как его книги начали приобретать все большую популярность, сам Карлос становился все более мрачным и загадочным. До тех пор пока в мартовском номере журнала "Тайм" за 1973 год не была опубликована статья о Карлосе, в которой рассказывалось о его перуанском происхождении, все полагали, что он родился в тех странах, о которых сам рассказывал, - Бразилии, Аргентине или Италии, - каждому он говорил что-то иное. Статья в "Тайм" оказала на последователей Кастанеды довольно забавное воздействие. Те, кто и до этого сомневался во всех его "пустынных историях", прежде всего обратили внимание на тот факт, что он лгал, рассказывая о своей биографии до знакомства с доном Хуаном. Отсюда, естественно, следовал такой вывод - ему нельзя доверять, его книги сфабрикованы, а лгать он начал задолго до того, как стал издавать эти загадочные истории. В конце концов, рассуждали они, если он лжет по поводу столь безобидной вещи, как место своего рождения, то как можно доверять ему в гораздо более невероятных вещах, описанных в его книгах?
Истинные поклонники рассуждали иначе. То, что в его биографии имелись странные неточности, говорило в пользу Карлоса. В конце концов, разве не учил его дон Хуан "стирать свою личную историю", разве в число шаманских методик не входит способ "затемнять" прошлое? Поэтому неточности с биографией лишь подтверждают тот факт, что Карлос продолжал жить в цивилизованном мире в соответствии с доктринами своего наставника. Любые противоречия играют на усиление таинственности образа этого человека.
Внезапно Карлос оказался своего рода "магистром оккультных наук", властителем дум тех тысяч самых обыкновенных наркоманов, которые искали какую-то иную альтернативу. О нем стали распространять самые фантастические мифы и легенды, например, что он бессмертен. Тем временем Кастанеда не являлся на встречи, неделями пропадал в мексиканской пустыне и не подпускал к себе даже самых близких друзей. После того как он стер серию карандашных набросков, сделанных одним художником для журнала "Сайколоджи тудэй", оставив только часть своего лица в качестве иллюстрации к интервью, его поглотила собственная легенда. Он позволил сфотографировать себя для журнала "Тайм", но при этом водрузил перед собой гору эзотерических социологических трактатов, да еще скромно выглядывал из-за растопыренных пальцев, которыми заградил лицо. Идея состояла в том, чтобы защитить свою личность и несколько расхолодить общественное любопытство, тем более что от него требовали все больше информации о доне Хуане и его волшебном видении мира. Но что бы он ни делал - все играло на миф о нем.
Неизвестно, сколько времени ему потребовалось на то, чтобы создать следующую легенду о своем прошлом: родился в Бразилии, сын университетского профессора, учился в элитарной школе Буэнос-Айреса, затем в голливудской средней школе, наконец, в УКЛА. На самом деле все было не совсем так.
Карлос Сесар Сальвадор Арана Кастаньеда родился в Кахамарке (Перу) 25 декабря 1926 года. Он был сыном часовщика и ювелира по имени Сесар Арана Бурунгари, который владел небольшим магазинчиком в нижней части города. Когда Карлос родился, его мать, Сусана Кастаньеда Новоа, была хрупкой шестнадцатилетней девушкой с миндалевидными глазами. Семья отца приехала в Перу из Италии и имела родственников в Сан-Паулу (Бразилия), однако самые близкие родные жили в Кахамарке. Сестра по имени Лусия Арана была его постоянным компаньоном во всех детских играх. Сейчас она вышла замуж за бизнесмена и по-прежнему живет в Перу.
С произношением его фамилии имелись определенные сложности. Согласно иммиграционным записям, Карлос Сесар Арана Кастаньеда прибыл в Штаты в 1951 году. Но живя в Америке, Карлос нередко подписывался как Карлос С. Аранья. Например, в 1957 году, когда он заключал для меня, тогда еще его подруги, соглашение с телефонной компанией насчет кредита. Это непостоянство, по-видимому, брало свое начало из истории, которую он рассказывал друзьям в середине 1959 года. По словам Карлоса, он являлся родственником бразильского гаучо, революционера и искусного дипломата Освальдо Араньи. Если бы его имя на самом деле писалось как Арана, то он вряд ли мог бы рассказывать такую историю. После того как он сократил свое имя до Карлоса Кастанеды, проблема с Араной или Араньей отпала сама собой, однако в своих поздних интервью он продолжал туманно упоминать некоего дядю.
За несколько месяцев до рождения Карлоса Освальдо спас город Итаки во время 80-дневной осады, которой тот подвергся со стороны повстанцев под руководством Луиса Карлоса Престеса. В конце концов, Освальдо прошел через весь этот маленький бразильский городок, волоча за собой по красной пыли раненную ногу, скаля зубы и размахивая пистолетом, как заправский ковбой. Он изгнал коммунистические банды, сохранил Итаки для правительства и, таким образом, заложил основу блестящей карьеры. В следующем году он залечил рану, а затем продолжил карьеру, став последовательно президентом, членом кабинета министров, послом и, наконец, председателем Генеральной Ассамблеи ООН. Но, как уверял Карлос, он до сих пор помнит всех своих перуанских родственников.