— Сейчас будет остановка на Кленовой. Каштановая улица начинается вон там, по другой стороне путей.
Едва слышно пробормотав «спасибо», Касторп сошел с передней площадки вагона. Ему казалось, что взоры всех пассажиров устремлены только на него. Перейдя брусчатую мостовую, он без труда отыскал угловой, пахнущий свежей штукатуркой, внушительных размеров дом. Большие окна по всему фасаду, просторные балконы бельэтажа и огромные лоджии на верхних этажах, которые в жаркие дни даруют жильцам редкостную возможность дышать свежим воздухом не выходя из дома, — все это произвело на молодого человека самое благоприятное впечатление. Инцидент с кондуктором, правда, не был забыт, однако отступил в тень перед лицом новой ситуации. Поднимаясь по широкой, устланной коричневой дорожкой лестнице, Касторп остановился на площадке между этажами, где обрамленное лепниной большое зеркало отразило его фигуру, будто в театральном фойе. Почти машинально он пригладил ладонью волосы и поправил уголок воротничка. Настал чрезвычайно важный момент: он вдруг с беспощадной ясностью осознал то, что было очевидно, но чему он раньше не уделил должного внимания. Ведь ему впервые предстоит поселиться у совершенно незнакомых людей. Не в гостинице и не в пансионе, где за определенную плату получаешь услуги вместе с суррогатом собственного locum[12], а в кругу чужой жизни, в атмосфере чужих звуков и запахов. И хотя он пока не думал о конкретных сложностях — например, как, приняв ванну, пройти в свою комнату по общему коридору, — само близкое, ба! постоянное физическое присутствие рядом людей, с которыми его ничто не связывало, внезапно показалось Касторпу чем-то неприемлемым, если не сказать немыслимым. Немного приуныв, он поднялся еще на один пролет, чтобы наконец нажать фаянсовую кнопку электрического звонка, который тогда, в провинциальном городе, свидетельствовал о состоятельности и желании идти в ногу со временем.
— Вам кого? — услышал он сквозь щель приоткрывшейся двери приглушенный девичий голос. — Хозяйки нет, мы ничего не покупаем, уходите!
— Я — Ганс Касторп, — успел он сказать. — Я уговаривался с госпожой Вибе относительно комнаты с пансионом! Сюда прислали мой багаж! — Последнюю фразу Касторп произнес, вынужденно повысив голос, поскольку обращался к уже закрытой двери. Сочтя свое поведение безукоризненным, он снова нажал фаянсовую кнопку — дольше, чем в предыдущий раз. И тоже дольше, чем в прошлый раз, ждал прислугу.
— Я ничего не знаю, — на этот раз она оглядела его с головы до ног. — Хозяйка мне не обо всем рассказывает. Багаж? Ничего не привозили, а может…
— Как это? — перебил ее он. — Я же точно назвал адрес. Каштановая, один, второй этаж с фасада, вдова обер-лейтенанта императорского гусарского полка госпожа Хильдегарда Вибе. Правильно?
Прислуга кивнула, но за этим ничего не последовало.
— Твоя хозяйка намерена сдать меблированную комнату, а ты знать ничего не знаешь? Она не велела тебе приготовить постель? Стереть пыль? Поставить в вазу цветы?
На лице девушки, правда, отразилось некоторое смущение, однако ее молчание не внесло ясности. Наконец потерявший терпение Касторп спросил, в котором часу он наверняка застанет госпожу Вибе, поскольку, так или иначе, должен с ней поговорить.