Марта. Я позволяла вам так много. Почти все. Но в наше время все девушки были такими, не я одна.
Дидель. Какое мне дело до всех!
Марта. Но мы были чисты, у нас была девичья честь.
Дидель. Вспомните, вы были тоненькая, твердая, как палочка. Я говорил: «Обними меня».
Мать. Обнимите.
Дидель. Да, обнимите. И вы закидывали мне руки на шею. Мы обнимались так, словно ты хотела стать мною, а я хотел стать тобою.
Мать. Вы были слишком молоды для брака.
Дидель. У нас были бы дети. Маленькая девочка. Сейчас она была бы уже большая.
Марта. Вот это! Вот это главное, что мучает меня. У нас были бы свои дети! Я кормила бы их! Они сидели бы за длинным столом и кричали бы: «Мне! Мне!»
Мать. Вам пора идти, Дидель.
Марта. А как только вы отбудете наказание, вам сразу надо жениться. Сейчас у нас восемь девушек. И примерно три гораздо лучше, чем я была тогда… Я никому не скажу, что видела вас, а то спросят, почему я не сообщила. Вы сами должны явиться, тогда можно рассчитывать на смягчение. Но главное — мы должны быть отдельно. Вы отдельно и я отдельно. И условие — не смотреть в лицо, в глаза. Смотреть надо в сторону… (Не повернув к нему головы, скрылась за дверью.)
Мать. Вот вы и повидались.
Дидель лег на раскладушку лицом, вниз.
Подошла к отцу, который сидел неподвижно, уронив голову. Легонько толкнула его ладошкой.
Надо закончить. Нельзя бросать дело посередине. Смотрите, как некрасиво.
Отец поднялся.
По-моему, эти пятна лучше покрыть одним тоном. Скажем, желтым.
Отец (вяло). Всегда можно перекрасить обратно.
Мать. К прежнему всегда можно вернуться. Сравним — и перекрасим в лиловый. Помните?
Отец (приступая к работе). Или в красный. Если только не будет слишком кричать.
Мать (тоже приступая к работе). Если не будет слишком резать глаз.
Отец. Все же, когда она была синяя, смотрелось лучше.
Мать. Синяя смотрелась гораздо лучше.
Отец. Именно синяя, а не голубая.
Мать. Именно синяя, цвет речной волны…
Такая же комната — две раскладушки, портрет Королевы. Трое играют в города. Нетрезвый Луи, молоденькая девушка Дагни и Марта.
Луи. Париж.
Дагни. Женева.
Марта. Амстердам. (Она откликается не сразу, чем-то озабочена.)
Луи. Москва.
Дагни. Авиньон.
Марта (опять не сразу). Нью-Йорк…
Луи. Кострома. Дидель ожидал, что его появление поразит всех. Однако все, обернувшись к нему, лишь вежливо улыбнулись.
Луи. А, Дидель, привет. И опять на «а». А… А… Амстердам был…
Дагни. Моя очередь!
Дидель. Люлик!
Луи. Прошу прощения. Луи мое имя.
Дидель. Черт с тобой.
Луи. Я приехал! Не прикидывайтесь, что не узнаете меня!
Луи. Почему, я вас узнал. И полностью одобряю ваше решение вернуться на родину. В родные края. Присоединяйтесь, играем в города.
Дагни. Моя очередь. Аддис-Абеба.
Луи. И опять на «а». Братцы, что это вы, как нарочно. Алупка.
Марта. А… Дагни. Что с вами?
Марта. Я проиграла.
Дагни. Стоит ли убиваться. Столько городов на «а». Алма-Ата, Армавир.
Луи. Арарат…
Дагни. Арарат — гора.
Луи. Ладно, прервемся. А то Диделю, наверное, скучно. Он, пожалуй, лично объездил все эти города.
Дагни. Сознайтесь, Дидель, дома-то лучше? Сознайтесь!
Луи (косвенно предупредил). Дагни у нас дочка члена парламента.
Дагни. Зачем это вы? На что намекаете?
Луи. Стоит сказать слово, как в этом видят намек, то и дело! Все время на что-то намекаю. И только я. Почему!
Дагни. Потому что вы научный сотрудник. У вас каждое слово продумано… Тогда как научным сотрудникам как раз обижаться не на что. (Диделю.) У нас самый большой процент научных сотрудников на душу населения. Один сотрудник на шестьдесят семь человек. А в Берунди вообще ни одного, так что мы по-прежнему впереди.
Появился ее отец, Понтус.