Конечно, я могла бы похвастаться, что вчера в ночи принимала в своем доме ведущего следователя, и вряд ли это нанесло бы непоправимый удар по моей репутации — но ведь обещала помалкивать…
— Ты Норберта уже видела? — спросила я, вешая мокрый плащ. Октябрь, прощай, хорошая погода…
— Нет пока, он в кабинете на телефоне, просил не беспокоить. Придет на кухню сам.
На кухне было непривычно тихо — плиты погашены, ребята не стучат ножами и противнями, не гудит миксер, не пахнет тесто… Я по привычке свернула к своей комнате, но, пройдя несколько шагов по коридору, махнула рукой и вернулась к кондитерскому столу. Майя продолжила вчерашнее высокоинтеллектуальное занятие — выкладывала узоры, только на сей раз из миндаля. На высоком барном табурете сидел наш метр Джонатан — очень непривычный в джинсах и джемпере вместо привычного смокинга. Выглядел он растерянным не меньше нашего, если не больше, вчера-то его не было при всех событиях, благо его рабочий вечер начинается с семи, за час до открытия ресторана.
— Я вот думаю, — прервал молчание Джонатан, — какое счастье, что мы не работаем на время ланча! А то консоме досталось бы клиенту…
— Да уж, — кивнула Майя. — Интересно, как мы теперь будем работать, по старому меню, или новое надо разрабатывать?
— Еще интереснее, придет ли к нам пресловутый новый шеф, или будем крутиться сами? — поинтересовалась я. — Никто Норберта не пытал?
— Не успели, — ответил Джонатан. — Ладно, давайте пока подобьем остатки, чтобы знать, чего у нас нет.
Выяснилось, что нет очень многого.
Все-таки вчера по кладовым прокатилась сперва волна экспертов, забравших на обычную и магическую экспертизу все, что могло иметь отношение к бульону; потом там попаслись оперативники — ну, и в самом деле, не голодать же людям? Я сама и делала им бутерброды, так что хлеб, паштеты, ветчину и всякий сыр нужно было закупать или готовить заново. Мясо (в том числе пресловутую оленину) и рыбу накрыли стазисом, но вот беда — вроде бы в стазисе ничто не портится, однако если хранить продукты более семи суток, они теряют вкус и аромат, и нежнейшая бело-розовая нельма превращается в сухую мочалку.
Самое скоропортящееся, вроде ягод кармалии, которые через час после снятия с веток превращаются в малоаппетитную кашицу, просто выкинули — они даже в стазисе не хранятся.
Как раз к моменту, когда мы добили последний список, спустился Норберт. Был он, вопреки ожиданиям, весел и бодр.
— Ну что, отравители? — радостно спросил он, потирая ладони. — Как дальше жить будем?
— Полагаю, что безо всякого удовольствия, — мрачно ответила Майя. — Черта с два к нам теперь кто придет, можем переквалифицироваться в торговцев электролампами. Слово «отравители» не только ты произносишь, я уже газеты почитала, да и Сеть отрывается вовсю.
— Ошибаешься, милая! К счастью, ты ошибаешься. Итак, информирую вас, мои дорогие, что, у нас на ближайшие три недели расписаны все места, вплоть до столика под лестницей. Закупки и составление меню тащил на себе Фред — теперь придется, пока его нет, делать это нам вчетвером.
— А готовить кто будет? — ужаснулась я?
— Разделимся. Мясо готовит Хаким, рыба на Судзуки, десерты, понятно, Майя. Салаты возьмет Антония, горячие закуски и супы — я сам.
— А эльфов? — спросила я.
Тут надо пояснить.
Хотя «Олений рог» считался рестораном преимущественно для человеческой расы, здесь нередко можно было увидеть эльфа или дроу. Гномы, понятное дело, ходили только в свои трактиры — да и готовить их пищу мало кто из людей умел; для меня, например, она была практически непереносима, столько пряностей добавляли гномские повара к любому продукту. То же самое относилось и к оркам, а если учесть их специфические вкусовые пристрастия, такие, как мясо только и исключительно с кровью и чай с мукой, солью и жиром — не всякий хомо готов был заглянуть в орочий кабак.
Говорят, пару раз видели в «Оленьем роге» за столиком и дракона — впрочем, я думаю, это так, для интересу рассказывали, потому что отличить дракона в человеческом облике от обычного хомо мог лишь маг, да и не всякий.
Обычную человеческую пищу эльфы не очень любят, хотя могут есть без урона для организма. Просто для них наша пища столь же «перепрянена», если можно так выразиться, сколь для меня — гномская. Там, где Фред добавляет к оленине две-три ягоды можжевельника на порцию, эльфийский повар употребил бы одну — а то и вовсе заменил бы можжевеловые ягоды эльфийской приправой мелдор, являющейся смесью двадцати семи трав.