Первый подход, даже если он часто был ошибочным в своих оценках важных фактов и ещё чаще в средствах, которые он предлагал, — это подход, с которым можно примириться на основе более точной оценки тех же самых фактов в свете традиционной мудрости. Желание устранить такие недостатки, как неправильное использование института касты подверженными заблуждениям людьми, неизбежное в этом мире, которое могло быть привнесено даже в священный институт, вполне совместимо с традиционным духом — при условии, что ему сопутствуют как чувство меры, так и благоговейное отношение в общем. В то же время второй подход не допускает никаких компромиссов ввиду того, что он представляет собой выражение люцифе-рианского неповиновения перед лицом священного.
Чтобы перейти к другому аспекту вопроса, нужно упомянуть об определённых ложных интерпретациях, появившихся у западных этнологов и с достойной сожаления лёгкостью завоевавших доверие в некоторых индийских кругах. Мы говорим об интерпретации каст как простого средства древних светлокожих завоевателей, использованного для вечного подчинения «цветного» населения. В этом случае игнорируется факт того, что иерархическое устройство общества, аналогичное кастовому, существовало у многих цивилизаций, помимо индийской, даже если не в такой абсолютной форме. Также в ведические установки вчитывается что-то родственное современным расистским теориям, обеспечившим современных колонизаторов удобной доктриной для оправдания своих притязаний
В природе человеческого порока лежит периодический приступ порчи, и цена его предотвращения — неусыпная бдительность, свойственная только святым. Без таковой защиты вполне может возникнуть некоторая нужда в новой адаптации — ре-форме в строгом смысле слова, — если злоупотребления выходят за определённые пределы: история всех великих религий полна таких примеров. Мы не хотим отрицать ни сам факт злоупотреблений, ни даже возникающую время от времени необходимость реформы; мы отрицаем компетенцию в реформировании тех людей, которые, невзирая на традицию или какие-либо сакральные ценности и не наученные многообразными бедами, бывшими результатами таких попыток в других местах, готовы отринуть сами принципы и их приложения; отринуть как уместное применение, так и злоупотребления.
Перед тем, как перейти к главной теме нашего повествования, нужно ещё упомянуть о следующем. Во время обсуждения причин, приведших к настоящему кризису, данная причина проходит в общем незамеченной: мы имеем в виду психологические эффекты, сопровождающие широкое усвоение среди слоёв, принадлежащих к высшим кастам, профанических западных вкусов и способов мышления, которые можно было бы весьма оправданно назвать «неприкасаемыми» из-за их очевидного антидуховного характера. Когда человек из установленных предпочтений заполняет свой дом крайне убогими продуктами европейского изготовления, и в то же время избегает всех объектов традиционного ремесла — таким образом намеренно способствуя вымиранию одного из наиболее ценных элементов общества, или когда слышно, как этот человек во всех подходящих случаях использует модные термины современной социологии, психологии и им подобных, как если бы они были священным писанием, или, если этот человек учёный, когда он характеризует священные документы индуизма как «философию», таким образом соотнося их с чисто формально-логическими конструкциями, которые на Западе называются этим именем, окружающим становится трудно принимать его кастовый статус или его воздержание от контакта с тем или этим за чистую монету. Бессознательно его щепетильность по поддержанию такого статуса обречена вызывать впечатление чистой условности и даже лицемерия. Такой аргумент, конечно, не является действительным в строгом смысле, так как он содержит определённое смешение вещей различного порядка. Однако он содержит и некую грубую и доходчивую логику, которую нельзя игнорировать в такие времена потрясений, как сегодняшние, когда только принятие твёрдой интеллектуальной точки зрения может сохранить человека от захлёстывания волнами профанации, накатывающимися со всех сторон.