Здесь важно заметить, чтобы предвосхитить неверное понимание, что отсутствие собственно каст в исламе и даже в наиболее далёких от индийской традиций не имеет ничего общего с гуманистическим отношением в нынешнем смысле по той простой причине, что точка зрения традиции — это точка зрения глобального интереса человека, а не просто того, что приятно; ей не нужно псевдомилосердие, спасающее тела, но губящее души41. Традиция сосредоточена на том, что даёт смысл жизни, а не на немедленном благополучии, являющимся частичным и эфемерным и понимаемым как цель сама по себе; она не отрицает относительную и условную законность такого благополучия, но подчиняет все ценности итоговой цели человека. К сожалению, духовное благополучие для большинства людей несовместимо с земным благополучием; человеческой природе нужны как испытания, как и утешения. Отдельный индивид, богатый или бедный, может быть трезвым и объективным по собственной воле, но коллектив — не индивид и не обладает единой волей; у него всегда есть что-то от природы лавины, которую удерживает препятствие; он поддерживает равновесие только при помощи ограничений.
Те наследственные добродетели, что поражают нас в некой отдельной этнической группе, на самом деле сохраняются только из-за постоянной борьбы, каков бы ни был уровень, на котором она ведётся. В конце концов, сама борьба составляет часть счастья, при условии, что она остаётся близкой к природе, по сути материнской, и не становится абстрактной и предательской. С другой стороны, нельзя забывать, что благополучие по определению есть что-то относительное; как только признаётся исключительно материальная точка зрения, нормальное равновесие между телом и духом исчезает, и высвобождаются аппетиты, несущие отсутствие предела. Именно этот аспект человеческой природы гуманисты в обычном смысле этого слова отрицают либо старательно игнорируют. Они полагают, что человек добр по своей природе, добр без Бога, и произвольно возлагают его недостатки на неблагоприятные материальные условия, как если бы опыт не показывал, что не только человеческая злоба вовсе не нуждается во внешних факторах, но что она часто развивается при благополучном состоянии, укрытом от всех элементарных забот; этому отклонения буржуазной культуры дают примеры ad nauseam. Для религий экономической нормой отчётливо является состояние бедности; более того, здесь основатели всегда подавали пример — но это случай бедности, остающейся близко к природе, а не состояния «гол как сокол» (denudation), вызывающегося непонятным и отвратительным рабством искусственного и безрелигиозного мира. Что касается богатств, то они терпимы, потому что являются естественным правом и не исключают ни объективности, ни умеренности — никто не принуждаем быть святым, — но их никогда не считают идеалом, которым они на практике стали в современном мире.
В этом отношении индуизм особенно строг: согласно шаст-рам, роскошь в подлинном смысле, роскошь, предусматривающая только физическое благосостояние и добавляющая к нему новые потребности — это воровство у природы. Её противоположность — простота, очевидно, означает не нехватку необходимого, а отказ от всего излишнего с точки зрения физических нужд, но не отвергание собственности как таковой. Хотя это верно, это состояние простоты повышено в самой Индии, как и везде, и было таковым много столетий. В любом случае люди сегодня слишком поспешно подводят под общий знаменатель нужды или бедствий как древнюю простоту жизни, так и просто недостаток пищи, и продолжающаяся путаница этих двух вещей вовсе не беспристрастна; ярлык «слаборазвитая страна» с этой точки зрения крайне значим в своей вопиющем обмане. Целью изобретённого стандарта жизни машинной научной эпохи стало распространение его на все народы42, прежде всего на те, которые считаются «отсталыми», индийцы ли это или готтентоты. Для этих верующих в прогресс счастье означает массу кричащих и громоздких усложнений, рассчитанных на то, чтобы подавить многие элементы красоты, а также и благополучия. Когда хотят избавиться от «фанатизма» и «ужасов», забывают, что жестокости существуют и на духовном плане, и так называемая гуманистическая цивилизация современности ими как раз насыщена.
41
В Евангелии говорится: «не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить», и, вновь, «Что пользы человеку, если весь мир приобретет, а душу свою потеряет?». Мы, определённо, не хотим критиковать подлинную благотворительность, исходящую из общего, а не из фрагментарного видения человека и мира: что заслуживает порицания, так это гиперболизированный (и типичный для современности) гуманизм, основанный на заблуждении, что «общность всех живых существ — это Личностный Бог… При условии, что я могу восхищаться и служить только тому Богу, что существует, общей сумме всех душ» (Вивеканан-да). Эта философия ошибочна вдвойне: во-первых, потому что она отрицает Бога, решительно изменяя понятие Божественного, и, во-вторых, потому что она обожествляет мир и таким образом ограничивает благотворительность самым внешним уровнем; нельзя видеть Бога в своём ближнем, если сводить Божественное к человеческому. Тогда не останется ничего, кроме иллюзии «совершения добра», иллюзии необходимости, в сочетании с презрением к тем, кто «ничего не делает», даже если они святые, чьё присутствие поддерживает мир.
42
Шанкарачарья из Канчи указывал в уже цитировавшемся тексте, что «сама мысль о поднятии уровня жизни. будет иметь вредоносный эффект на общество. Поднимать уровень жизни означает соблазнять людей на обременение себя всё большим количеством предметов роскоши и, таким образом, в итоге это приведёт их к настоящей бедности, несмотря на увеличивающееся производство.